Рабочее самоуправление в России. Фабзавкомы и революция. 1917–1918 годы - читать онлайн книгу. Автор: Димитрий Чураков cтр.№ 105

Тем самым корень зла рабочие видели не в самом вмешательстве Советского государства в экономику, а в тех формах, в которые оно могло вылиться. Ещё до Октября, сталкиваясь с проявлением бюрократизма в своих рядах, рабочие реагировали на них крайне болезненно и пытались обезопасить себя от проявлений чего-либо подобного в будущем. Тем более что даже в деятельности самих фабзавкомов случаи отрыва активистов от выдвинувших их рабочих коллективов были не редкостью. Так, рабочим московского завода «Металлолампа» пришлось выступить против своего завкома, члены которого, по словам работающих на предприятии, не считались с их мнением и позволяли себе относиться к своим же товарищам некорректно и заносчиво. На другом московском предприятии – заводе Хлебникова – рабочие жаловались, что их избранники оторвались от коллектива и не работают и что пора заставить их это делать. Происходили подобные инциденты и после Октября. Завком Пучежской мануфактуры, например, столь «активно» занимался «управленческой деятельностью» и с такими проявлениями волокиты, что в январе 1918 г. его прямо обвиняли в бюрократизме²⁵⁶.

Поэтому рабочие, поддерживая регулирующие усилия Советского государства, выступали против любых проявлений бюрократизма в системе управления производством, отождествляя порядки бюрократические с самодержавными и буржуазными. Уже на I Петроградской конференции фабзавкомов была принята резолюция, в которой однозначно говорилось, что регулирование бюрократическими механизмами невозможно²⁵⁷. С аналогичных позиций выступали и фабзавкомы ЦПР. К примеру, на Учредительном делегатском собрании областного Союза текстильщиков Иваново-Вознесенска, проходившем летом 1917 г., представители фабзавкомов не только поддержали решения по этому вопросу своих питерских товарищей, но и приняли свою аналогичную резолюцию. В ней «бюрократический путь регуляции промышленности» отвергался категорически, поскольку воспринимался как антипод рабочего контроля²⁵⁸.

Особенно нетерпимыми проявления бюрократизма становятся после Октября²⁵⁹. Критикуя на одном из заводских собраний новое «советское» руководство своего предприятия, работница ткацкой фабрики Раменского района Таптыгина, делегатка Всероссийского женского съезда, так передавала отношение рабочих к подобным явлениям: «Только те коммунисты, – говорила она, – которые живут с рабочими в спальных корпусах, а которые в особняки убежали, это не коммунисты. Это уже не коммунисты, которые пишут у себя: без доклада не входить»²⁶⁰. После Октябрьской революции бюрократизм всё больше начинается восприниматься рабочими не просто как какой-то «нарост на теле революции», а как злейший враг рабочего самоуправления²⁶¹.

Ситуация с рабочими организациями резко осложнялась из-за кризиса промышленности, транспорта, снабжения городов хлебом, о чём подробно уже говорилось. Став во главе государства, большевики оказались не в состоянии совершить ожидавшегося от них чуда – в одночасье переломить негативные тенденции в социально-экономической и политической сферах. Более того, подчас их собственные действия способствовали обострению ситуации, что вытекало из победы во внутрипартийной борьбе тех групп в большевистском руководстве, которые не видели смысла в поддержке рабочего контроля и самоуправления. В этих условиях рабочие ещё больше тяготились своим бедственным материальным положением, ощущали себя брошенными один на один с экономической разрухой и надвигавшимся голодом. Сходные причины порождают сходные по своему проявлению следствия. Так же как и в предшествующие месяцы, крайне низкий жизненный уровень значительного числа рабочих, а также попытки государства, теперь уже советского, ограничить независимость рабочих организаций становились катализаторами массовых выступлений, теперь уже не против «буржуазии», а против самого «пролетарского государства». Материальные тяготы и политика огосударствления становились постоянными раздражителями рабочего протеста. Такова, если вкратце, анатомия временами проявлявшего конфликта «рабочего класса и рабочего государства».

В советской историографии тема рабочего протеста в первые месяцы формирования большевистского государства относилась к числу неудобных. Не отличалась объективностью также эмигрантская историография, а западные историки, как правило, просто повторяли её положения и выводы. В силу этого имеет смысл остановиться подробней на проблеме взаимоотношений между рабочим протестом и органами рабочего производственного самоуправления. Прежде всего приходится констатировать, что протестные выступления рабочих в Советской России носили довольно массовый характер. Общее число участников протестных выступлений рабочих на подконтрольных большевикам в 1918 г. территориях ориентировочно может быть определено в 100-250 тыс. человек²⁶². Так, временами достаточно напряжённо складывалась ситуация в «колыбели революции» – Петрограде. Рабочие были не довольны перебоями со снабжением и выплатами зарплаты. Знаковым событием, своеобразным предупреждениям властям в те дни становится колпинская драма. По оценке историков Г.А. Бордюгова и В.А. Козлова, сценарий того, что произошло в Колпино, со всей наглядностью продемонстрировал, как вскоре станут развиваться события по всем городам России²⁶³. Здесь рабочим протестным выступлениям непосредственно предшествовал голодный бунт, вспыхнувший в очередях за хлебом, с последовавшим за ним расстрелом, учинённым местными властями, безоружной толпы, состоявшей в основном из жён и детей рабочих, протестовавших против голода. Среди раненых в результате стрельбы был 14-летний подросток Пётр Куликов, ученик начального училища при Ижорских заводах. Один человек погиб – рабочий Ижорского завода, казначей профессионального союза электриков Потёмкин.

События в Колпине сразу же были использованы оппозицией для атаки на правящий блок большевиков и левых эсеров. Пропаганда оппозиции ложилась на благоприятную почву. Уже 10 мая забурлил традиционно оппозиционный по отношению к власти Обуховский завод. В тот же день по инициативе Колпинской и Обуховской делегаций мощный митинг прошёл на Путиловском заводе. На следующий день, 11 мая, беспорядки в Петрограде приобрели ещё больший размах. В этот день выступления рабочих шли на Русско-Балтийском заводе, на заводе «Сименс и Шуккерт», на Арсенале. По сообщению оппозиционной прессы, «серия митингов, начавшихся в связи с голодом и репрессиями», перекинулась и на другие заводы. Так, на заводе Речкина рабочий митинг постановил: «Правительство, расстрелявшее рабочих, носит имя рабочего правительства. Мы призываем всех рабочих потребовать от большевистской власти снять с себя наше имя, которым оно прикрывается». В последующие несколько дней волна протестов поднялась еще выше, к ней подключились рабочие Карточной фабрики, Гильзового, Охтинского и других заводов. 14 мая в 8 часов 30 минут с Николаевского вокзала в Колпино отправился поезд с делегацией рабочих петроградских заводов, направлявшейся на похороны погибшего в результате расстрела рабочего. Власти пытались предотвратить превращение похорон в политическую акцию. Тем не менее в похоронах приняло участие более тысячи человек. На могилу Потёмкина лег венок с красноречивой надписью «Жертвам голодных – погибшим от сытой власти»²⁶⁴.

Беспорядки и волна стачек прокатились также и по другим регионам страны. Одним из важнейших очагов протестных выступлений становится Москва. Здесь выступления рабочих не приобретают такого всеобщего характера, как в Петрограде, но они особенно тревожили большевистское руководство – поскольку столица страны находилась теперь в Москве. Упорством, например, отличалось сопротивление со стороны железнодорожников. До крупных столкновений дело дошло на Александровской (Казанской) железной дороге²⁶⁵. На этот же момент приходится новый всплеск протестов со стороны печатников ЦПР²⁶⁶. Причиной этому было то, что нажим большевиков на оппозиционную печать существенно ослаблял их самостоятельные профессиональные организации и увеличивал безработицу среди всех профессий печатного дела. «Борьба большевиков со свободой печати сильно бьёт печатников, выбрасывает их на улицу, – писала газета «Дело народа» и добавляла: – Связь между большевистским режимом и безработицей в такой степени ясна, что у печатников большевизм потерял всякую почву». Новые проблемы порождала и практика национализации типографий, которая, по мнению журналиста, нанесла вред не только «буржуям», но и «рабочим печатникам»²⁶⁷. И хотя на самом деле речь шла не о большевизме, как таковом, а о бюрократическом перерождении его режима, сама тенденция развития умонастроений рабочих-печатников показательна.