– О! Прикольно! – говорю. Это у нас такое развлечение. Снова будет история о том, как она на него с обожанием пялилась, пока он глядел в окно, что-нибудь в этом духе. Последнее время у нее пропасть таких историй о Гейбе. Я уже подумываю, что должна бы посоветовать ей отыскать новый предмет обожания.
– Мы разговаривали, – говорит она, широко раскрыв глаза.
Такого я не ожидала.
– Как это случилось? Выкладывай все подробности.
– Хорошо, – говорит она, успокаивается и складывает руки на столе, готовясь вот-вот раскрыть тайну. – Я отстояла очередь за треугольными картофельными оладьями. Думала, какие же они вкусные, поэтому не смотрела по сторонам, не мешаю ли кому-нибудь пройти.
– Это так на тебя непохоже. Ты ведь соблюдаешь все ритуалы пешеходного движения, даже в помещениях.
– Вот именно! – говорит она. – Так вот, с другой стороны подходит Гейб, и мы сталкиваемся, подносы летят на пол, и в итоге вся еда сваливается, образуя большую кучу.
– Да ну?! – восклицаю, хотя внутри вздыхаю с облегчением, оттого что не пришлось самой разгребать последствия столкновения. Порой я бываю ужасной подругой.
– Он тут же опустился на колени и начал убирать, собирать осколки тарелок и чашек. Я схватила контейнер для мусора, подтащила его поближе, а потом взяла салфетки, чтобы как-то вытереть разлитые напитки. Села возле Гейба на корточки, а он извинился. И мы просто сидели и извинялись друг перед другом. Я сказала ему, что он сел коленкой в кленовый сироп. Он сначала меня не расслышал, а потом сказал, что ничего страшного в этом нет.
Я всю историю киваю, потому что меня не покидает ощущение, что она к чему-то ведет.
– Потом пришел уборщик и сказал, что все уберет. Гейб подал мне руку и помог встать!
– Очень мило, – говорю искренне и улыбаюсь, полагая, что это конец истории.
– А потом… – говорит она, еще шире распахнув глаза.
– Стоп, стоп, стоп, есть еще и «потом»?
– Да, и даже не одно! – восклицает она. – Гейб задержался, вытирая руки, поэтому я тоже задержалась и решила представиться, ведь нас никто не знакомил. И он сказал, что его зовут Гейб. А потом я начала болтать о том, как хотела заговорить с ним раньше, но боялась ему надоедать. И тут, когда я практически приготовилась сгореть от стыда, он сказал, что тоже не хотел мне надоедать.
Она делает передышку, светясь от счастья, и я решаю, что это и есть конец истории. Хороший финал, учитывая, что до этого они друг с другом не разговаривали.
– Потом он взял и спросил, не хочу ли пойти с ним до дома!
– И почему ты отказалась?
– Потому что ты здесь и я не хотела оставлять тебя.
– Черт бы побрал меня, то, что здесь сижу и что ты – такая хорошая подруга – решила не оставлять меня одну.
– Ничего, Мар. Наверно, мне было бы очень неловко.
– Может, и нет, – говорю.
– А потом я ему сказала, что мне понравилось его эссе и я нашла ту фотографию в Сети. Его это огорошило. Мне в конце так хотелось его обнять.
– Хороший был бы конец, – говорю я и улыбаюсь.
– Он такой робкий. Я знала, что он застенчив, но почему-то, когда мы стояли так близко, только вдвоем, он оробел еще больше. Он напрягся и испугался. Мне кажется, ему стало легче, когда я высказала, что у меня было на душе.
– Это вяжется с твоими рассказами о нем.
– И потом я снова стала бы несмелой и замкнутой или даже хуже: начала бы попытки заполнить тишину, так что прогулка вышла бы кошмарной.
Я сочувственно гляжу на нее. В эти два состояния она впадает довольно часто.
– Господи, он так мне нравится. Что же мне делать? – спрашивает она, резко взмахивая руками и падая на стул.
– Может, пора уже начать действовать? – спрашиваю и ударяю кулаком о стол.
Она выпрямляется:
– А знаешь, да. Но Дэнни сказал, что Гейбу не нравятся девушки. Этого не изменить.
– Надо найти подтверждение. Эта часть головоломки не складывается. Мы это выясним, хорошо?
– Ты ко мне так добра. Почему ты со мной такая добрая?
– Потому что, – пожимаю плечами. – И Бьянку к делу подключим. Она в этом мастер. Как агент ЦРУ, складывает воедино части жизни загадочных парней ради общего блага.
– Как глупо, что он мне так сильно нравится. Все было нормально, пока он не прочел на паре эссе.
– Лия, успокойся. Мы все выясним, и ты будешь счастлива.
– Знаешь, в обычной ситуации я бы сказала «отлично», а вдруг он окажется гадом? Но я знаю, что он не гад.
– Нет, по нему видно, что не гад.
– А знаешь, кто настоящий гад?
– Кто?
Она кивает подбородком в сторону столиков за нами.
– Это кто?
– Виктор с писательского мастерства.
– Тот самый, который недавно вас опозорил?
– Ага.
– К черту его.
– И правда к черту.
Кейси (друг Гейба)
Двадцать первый день рождения Гейба выпадает на середину сессии. Мне грустно, потому что у меня не получается попасть к нему посреди экзаменов, но мы выбираем свободный день, чтобы хотя бы сходить вместе в бар за дешевым пивом и закусками.
– С днем рождения, – говорю и поднимаю кружку, чтобы чокнуться.
– Спасибо, – отвечает он и отпивает. – Жалко, что Сэм не смог прийти.
– Да, но он обещал наверстать.
– Мне уже страшно.
Я смеюсь.
– Как прошли экзамены?
– На двух парах прошло два, один был утром, потом, в понедельник, будет итоговый экзамен по статистике, и еще осталось в четверг сдать работу по писательскому мастерству.
– Ты ее уже закончил?
– Даже не начинал, – говорит он, откусывая пиццу. – Хотел сначала закончить со всем остальным, с другими предметами, о которых беспокоился. Кажется, эссе лежит в сумке. У меня от статистики все еще чуть не начинается паническая атака.
– Хочешь, помогу тебе в выходные?
– Да, было бы здорово, – говорит он. – У меня в голове все смешалось.
Я киваю.
– Я… вчера вечером разговаривал с Лией, – говорит он.
– И только сейчас об этом говоришь?!
– Мы болтали минут десять.
– Все равно десять минут – это много.
– Она… очень милая.
– Как обычно.
– Мы были на полуночном завтраке, – говорит он.
– А меня почему не позвал?
– Не подумал, что захочешь пойти.