Средь бала лжи - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Сафонова cтр.№ 133

— Нашего господина? — Заклинатель так и не поднял взгляда от доски, но голос Мастера, вертевшего в руках фигурку белого короля, прямо-таки истекал ядом. — Ну да. Пожалуй, он и правда считал себя нашим господином. Держал нас за комнатных шавок, постоянно отрывал от работы, требуя безумных иллюзий на своих безумных празднествах, которые устраивал через день… и подзабыл, что мы не ярмарочные фокусники.

— Человек любил безобидное веселье. Это не грех.

— Из-за его веселья страна находилась на пороге гражданской войны. Одна свадьба принцессы чего стоит, — прохладно напомнил Иллюзионист. — За стенами дворца людей сжигают заживо, чтобы не дать распространиться заразе, оставшиеся в живых умирают от голода — а в Альденвейтсе бал и свадебный ужин на шестьдесят шесть блюд…

— Король был безумцем, жившим своими фантазиями. — Заклинатель сердито поставил белую фигурку на одну из чёрных клеток. — Ему было плевать, что его Первый Советник на досуге собственноручно пытает узников в застенках альденвейтской тюрьмы. Ему было плевать, что даже в столице грабежи, убийства и насилие стали привычным делом. Ему было плевать на голод и эпидемию, на ворующих герцогов и жирующих Князей, на назревающую войну… даже на то, что его дочь и наша будущая королева — зверь.

— Вы не могли знать, что Ленмариэль Бьорк будет зверем.

— Она была зверем. Она была оборотнем. Тварью, у которой всё человеческое со временем заместили бы звериные инстинкты. Какой бы милой ни казалась вам девушка-оборотень — надо помнить, что в следующий миг она может обернуться монстром.

— Это не так, — тихо сказал Арон.

— Неужели? Да, Мариэль казалась милой девчушкой. Любила платьица, кукол и цветочки. Но мы видели многих оборотней, Возлюбленный Богиней. Вспомни Харта Бьорка, который уступил место зверю и задрал собственного сына. — Заклинатель обрубал каждое слово, точно диктовал по учебнику нерушимый магический закон. — Если оборотни не отказывались от зверей внутри себя, если получали удовольствие от своего проклятия — результат всегда один. Рано или поздно они променивали человеческий разум на звериную шкуру, и тогда случалось непоправимую.

— Откуда вы знаете?

— Многое на своём веку повидали. К тому же Ликбер оставил нам достаточно описаний, да и других очевидцев подобных случаев было немало.

— А вам не приходило в голову, что напуганный волк может зарычать на кого-то от страха? Оскалиться, потому что он в ужасе, укусить, потому что в голове его творится хаос? Что где-то внутри этого волка прячется человек, и этого человека можно вернуть?

— Ликбер…

— Я делал это, — голос Арона звучал предельно мягко. — Я возвращал человека оттуда, откуда, по-вашему, нет возврата. Этот человек пожертвовал своим разумом ради меня, ради моего спасения… и вернулся из-за грани — благодаря мне. Он любит ветер в своих крыльях и хруст снега под своими лапами, но всё это не заставляет его забыть о том, что он человек. И этому его научила мать. Тоже оборотень. — Амадэй мельком, с неуловимым намёком улыбнулся. — Зверь, по-вашему.

К счастью или нет, но Мастера намёка не поняли.

— Из каждого правила бывают исключения, — отрезал Заклинатель, явно не желая всерьёз задумываться над услышанным.

— Как бы там ни было, самым бескровным выходом из ситуации оказался переворот. Как бы парадоксально это ни звучало, — явно желая поскорее закончить неприятный разговор, мирно продолжил Иллюзионист. — Король и его приближённые дружно губили страну, а Шейлиреар уже показал себя мудрым и дальновидным правителем. Почему бы и нет, решили мы? Нужно лишь поговорить со стражей и гвардией, чуточку раскачать народ…

— Почему бы не устроить резню во дворце, так вы решили? Почему бы не натравить одних простых смертных на других простых смертных, а самим не отсидеться в стороне?

— Мы не знали, что дойдёт до такого, — произнёс Мечник глухо. — Но переворот не мог обойтись без жертв.

— Женщины, старики, дети — жившие в том же дворце, убитые вместе со своим королём… о них вы не подумали. Но ваши руки чисты, да и Шейлиреара тоже. Ведь он, как и вы, не участвовал в резне… лично. — Амадэй переводил взгляд с одного волшебника на другого. — Скажите, наследники Ликбера: вы ведь наблюдали за тем, что происходило в Альденвейтсе Кровеснежной ночью?

Стало слышно, как где-то внизу маятник напольных часов бьёт полночь — и в воцарившейся после этого тишине Странник невозмутимо выложил перед товарищем пару восьмёрок.

— Но правитель из него всё равно хоть куда, — вновь устремив взгляд в карты, пожал плечами Иллюзионист.

Амадэй помолчал, глядя в окно, где меркнущий день сыпал с медленно темнеющего неба снежную крупу.

— Пожалуй. — Он улыбнулся: скупой, какой-то странной улыбкой. — С этим не поспоришь.

А Лив, проснувшаяся некоторое время назад, повернулась на другой бок — и подумала, что она не знала принцессы, имя которой так похоже на имя её мамы, но ей очень жаль её.

Как и всех, кто погиб в ночь, когда снег под окнами королевского дворца сделался красным …

* * *

Изысканная медлительность старосветских и менуэтов уступала место стремительности галопов и вальса масок. Бал кружил головы с безжалостностью музыкальной шкатулки — и когда смычки невидимых скрипок в который раз ударили по струнам в завершающем аккорде, а кавалеры проводили дам к скамьям, расставленным у зеркальных стен (довольно-таки грубым), Таша с Алексасом были в их числе.

— Ну и как тебе танец Лета? — спросил её рыцарь с улыбкой под бархатной чёрной полумаской.

— Неожиданно весело, — признала Таша, сев на скамью и всё ещё пытаясь отдышаться.

Задорный и быстрый танец Лета, включавший в себя притопы, прихлопы и прочие «простонародные» элементы, изначально и был народным — но давным-давно на гуляниях в Ночь Середины Лета его подсмотрел один из Бьорков. Он велел ввести приглянувшийся танец в программу балов, и знать, поначалу брезгливо воротившая носы, вскоре нашла в веселье «по-простолюдински» определённую прелесть (знать вообще часто находила прелесть в жизни простого народа — из окна роскошного особняка почти всё кажется прелестным). В итоге танец Лета остался при дворах, даже когда народ его уже позабыл.

До сего дня Таша его не знала. И когда его объявили, танцевать, естественно, не хотела. Но Алексас всё равно увлёк её в толпу масок — и в итоге, ведомая им, подсказывавшим каждую фигуру, Таша не только потанцевала, но даже получила искренне удовольствие от процесса, на пару минут забыв обо всём прочем.

К сожалению, теперь реальность быстро ей об этом напомнила.

Посмотрев на седовласого слугу в чёрном сюртуке — человека, со счастливой улыбкой лунатика предлагавшего гостям бронзовый поднос, на котором истекали холодными слезами серебряные чаши, наполненные игристым вином, — за его спиной Таша увидела то, что искала: синюю маску в белом с голубом плаще. Пусть фарфоровая маска с нарисованным на неё плачущим ликом закрывала всё лицо, но белобрысая макушка Андукара всё равно угадывалась без труда.