Три вещи, которые нужно знать о ракетах. Дневник девушки книготорговца - читать онлайн книгу. Автор: Джессика Фокс cтр.№ 44

Мне понадобилось немало времени, чтобы набраться смелости и рассказать всем о своем решении вернуться в Уигтаун. Поначалу я держала это в секрете – в основном потому, что не хотела выслушивать критику в свой адрес. На протяжении нескольких дней после разговора с Юаном мой выбор казался мне чем-то хрупким, как тонкая кожа, на которой легко появляются синяки, чем-то нежным, грозящим не выдержать даже намека, скрывающегося за едва приподнятой бровью. И хотя мне еще предстояло научиться надевать на себя защитный панцирь, я была на седьмом небе от счастья и летела, словно акробат на трапеции, без всякой страховки – да и без трапеции, раз уж на то пошло. Я просто парила в воздухе.

Первым, кто узнал о моем отъезде, – по очевидной необходимости – стал хозяин моей квартиры: я все ему рассказала ровно за месяц до своего дня рождения. Он воспринял эту новость с огорчившей меня невозмутимостью. Типичный калифорниец.

– Поезжай, поезжай, конечно, тебе обязательно стоит поехать, – сказал он. Даже бровью не повел. Его подбадривающий тон меня слегка оскорбил. Учитывая, что я прошла столь тщательный процесс отбора кандидатов, чтобы получить эту квартиру, я полагала, что он будет чуть сильнее расстроен меня потерять. – Повтори, как называется тот город, куда ты едешь?

– Не совсем город. Скорее городок. Уигтаун довольно небольшой, меньше тысячи жителей.

Он посмотрел на меня с некоторой долей отвращения:

– А чем ты там собираешься заниматься?

– Писать, сочинять сценарии к фильмам. Наслаждаться жизнью.

Мои слова, по всей видимости, не показались ему убедительными.

– Я влюбилась в этот город… и в одного человека. – Я вздохнула, с облегчением признавая правду.

Внезапно он улыбнулся:

– Что ж, это круто.

Хозяину квартиры понадобился ровно день, чтобы подыскать мне замену. Я уже упаковала все свои книги и одежду и как раз ждала, когда Анна приедет забирать кровать, когда он появился на пороге с какой-то незнакомой девушкой. Мне было больно смотреть, как моя любимая мебель, нажитая таким трудом, постепенно исчезает. Я построила свой собственный замок, а теперь, руководствуясь какими-то мазохистскими мотивами, разбирала его камень за камнем.

Незнакомка была высокой блондинкой, от которой веяло какой-то уязвимостью – как от человека, который недавно пережил травму. Клацая по деревянному полу своими ковбойскими сапогами, она зашла в мой опустевший дом, и я попыталась взглянуть на студию ее глазами. Теперь, когда половина мебели исчезла, комнаты с чистыми белыми стенами казались просторными и полными воздуха, а сад особенно поражал своими красками в свете послеполуденного солнца. Я зажгла свою любимую свечку, и комната наполнилась теплым пряным ароматом.

– А где вы сейчас живете? – спросила я, начиная разговор.

– Пляж Венис – длинные отношения, обернувшиеся сущей катастрофой. – Она хлестнула рукой воздух, словно стараясь отмахнуться от серьезности сказанных слов. – Я целую вечность не жила одна, но это… Поверить не могу, что мне удалось найти квартиру с садом. – Она повернулась ко мне, и я увидела огонек в ее глазах. – Я так давно мечтала иметь свое жилье с маленьким садиком.

В этот момент все мои страхи, связанные с отъездом из Лос-Анджелеса, отказом от квартиры и решением шагнуть навстречу неизвестности, испарились. В голову пришла индуистская концепция дхармы, которая в моем понимании подразумевает, что на каждом из нас лежит ответственность следовать собственному пути, который отличен от всех остальных по причине уникальности нас самих, наших интересов и талантов, ведь, поступая таким образом, мы даем другим людям возможность и право сделать то же самое. У этой женщины было собственное представление об идеальном доме, и это была моя студия. Уезжая вслед за мечтой, я давала другому человеку шанс следовать за его собственной. Это напомнило мне о том, что Шопенгауэр писал о воле и судьбе: мне казалось, будто все происходящие события каким-то мистическим образом складываются в единый таинственный и хорошо отрепетированный танец.

На следующий день, преисполнившись уверенности и оставив квартиру в распоряжении новой хозяйки, я начала рассказывать знакомым, что переезжаю. Я полагала, что главным испытанием будет разговор с семьей. Как самая младшая, «малышка», я, как правило, проявляла чрезмерную чувствительность и до сих пор питала детское желание завоевать одобрение родителей, пусть и не хотела этого признавать. Быть может, именно поэтому Лос-Анджелес так легко стал для меня домом: в этом городе было полно людей, внутри которых все еще жил ребенок, жаждущий аплодисментов.

Первым делом я позвонила сестре, зная, что сообщить эту новость ей будет легче, чем рассказать обо всем маме с папой. Сестра, однажды поддержавшая мое решение переехать в Лос-Анджелес, на другой конец страны, и в этот раз радостно меня подбодрила, посоветовав поступать, как велит сердце.

– Я буду по тебе скучать, – сказала она.

– Ну, ты не переживай, – я неуклюже попыталась сделать вид, что ничего особенного не произошло, – я ведь не навсегда уезжаю.

Она вздохнула:

– Откуда тебе знать наверняка.

Краем уха я услышала доносившийся откуда-то детский рев.

– Солнышко, – сказала сестра назидательным тоном, – батарейки лежат в левом ящике. Я ведь велела тебе подождать, пока я не закончу разговаривать с тетей Джесси. – Рев не прекращался. – Джессика, мне надо бежать. Люблю тебя.

Я положила трубку и, не раздумывая ни секунды, тут же набрала номер родителей. Раздались гудки, и моя тревога начала нарастать. Сейчас я снова дам матери повод не спать по ночам, беспокоясь обо мне. Они не заслуживают такой дочери.

Едва услышав их радостные голоса, я тут же выпалила:

– Я собираюсь на какое-то время вернуться в Шотландию.

Повисла пауза.

– Все совсем не так грандиозно, как кажется, правда. На самом деле там я буду находиться от вас примерно на таком же расстоянии, как и сейчас.

– Мы только за то, чтобы ты расправила крылышки и полетела туда, где тебе будет лучше. – Хотя в мамином голосе слышалось спокойствие и самообладание, все же я уловила легкую дрожь.

– Мы с мамой просто хотим, чтобы ты была счастлива, – присоединился отец, чтобы не оставаться в стороне.

– Это важнее всего, – добавила мама.

Мне не следовало ни удивляться их молчаливой обеспокоенности, ни позволять ей вывести меня из себя. Мои родители всегда проявляли героизм в том, что касалось детей. В тот день, когда я впервые села за руль, едва получив права, мама вернулась домой и обнаружила меня рядом с разбитой машиной отца.

– Что случилось, с тобой все в порядке? – спросила она, увидев меня.

Помню, я кивнула и ответила:

– Мне кто-то въехал в багажник.

Из машины раздавался грохот. Мама в замешательстве огляделась вокруг: