Чужая дорога - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Иконникова cтр.№ 69

Я чувствую, что она сама паникует.

– Я уже позвонила в Германию. Сначала мне сказали, что в рабочем графике доктора Миллера нет никаких окон, куда бы можно было поставить еще одну операцию. Но потом я дозвонилась до самого доктора. Он вспомнил случай Артема – мы же уже отправляли им его документы. Я сказала, что деньги на операцию собирала вся страна. Знаешь, оказывается, даже у немцев есть чувства. Он сказал, что может провести операцию двадцать пятого февраля. Это день рождения его супруги, и он хотел побыть дома, но он готов выйти на работу с утра.

– Подожди! – я подношу ко рту замерзшие руки. – Они что, согласны снизить цену на операцию? У них же было на полмиллиона дороже, чем в Израиле.

– Нет, конечно. Цена остается той же. Деньги нужно перечислить до операции.

Я сажусь на припорошенную снегом скамейку у крыльца. Меня трясет – то ли от холода, то ли от отчаяния.

– А где мы их возьмем, Катя?

Она сердится:

– Ты можешь предложить что-то другое? Я звонила лечащему врачу Артема – он попробует еще поискать клиники, где могут сделать операцию, но он уже и раньше пытался, так что… Я думаю, нужно заключать договор с немцами. Если не получится найти деньги – значит, операции не будет. А может, нам удастся договориться о рассрочке. Или ты предлагаешь сидеть, сложа лапки?

До двадцать пятого февраля еще больше двух недель. У нас уже есть почти миллион четыреста тысяч рублей, и деньги на карточку продолжают поступать. Но мы исчерпали почти все резервы – обзвонили почти всех потенциальных спонсоров нашего региона. И еженедельные поступления на карточку не превышают ста тысяч рублей – более того, имеют тенденцию к сокращению. Думать о том, что нам удастся дополнительно собрать пятьсот тысяч рублей – утопия.

Но Катя права – что-то делать нужно.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Давай заключать договор с немцами.

– А виза? – спохватывается она. – Тебе же тоже нужна шенгенская виза!

Это-то как раз не проблема – у меня есть действующая испанская.

Социальными сетями у нас занимается Алла Пронинская – она большая молодец. «Вконтакте» она даже создала отдельную группу «Поможем Артемке!»

Но сегодня за компьютер в школе вынуждена засесть я. Нужно обновить информацию на всех страницах. Несколько дней назад мы написали, что нужная сумма почти собрана, а сейчас вынуждены снова обращаться за помощью. Поймут ли нас?

Текст нового объявления мы с Зоей уже придумали, и я быстро размещаю его в одноклассниках, в контакте, в фэйсбуке. Пролистываю комментарии на стене группы «Поможем Артемке!»

«Перечислила на карту двести рублей. Здоровья Артему!»

«Перечислила пятьсот рублей с карты ***1750. Надеюсь, операция пройдет успешно».

«Почему-то не получается перечислить деньги. Может, потому, что у меня карточка не сбербанковская? Попробую еще раз».

«Скажите, а где сейчас Артем? Рядом с вами? Или в больнице? В любом случае передайте ему пожелание здоровья. Ужасно, что такой малыш вынужден переносить все эти уколы и операции».

«Не понимаю, почему нужна операция именно в зарубежной клинике? У нас что, своих врачей нет? Пижонство какое-то».

«А почему государство не выделяет средства на операции детям? Вам не кажется не этичным принимать деньги от людей, которые сами зарабатывают копейки и вынуждены себя ограничивать во всем?»

«Согласна с предыдущим сообщением. Может быть, нужно требовать деньги у государства? У Фонда социального страхования? Или так проще – через социальные сети? Может быть, уже нужно обозначать эту проблему? Направить запрос Президенту или в Государственную Думу? Обратитесь хотя бы к депутатам Архангельской области! Мы платим налоги в бюджет, и государство обязано хоть что-то делать!»

«А я вообще не уверен, что собранные деньги пойдут именно туда, куда объявлено. Откуда мы знаем, есть ли вообще этот мальчик? Не так трудно создать страницу и обманывать доверчивых соотечественников. А потом кто-нибудь на эти деньги за границу поедет – на пляж. Будет нежиться на песочке и смеяться над нами, идиотами».

«Перевели сто пятьдесят рублей. Больше, извините, перевести не можем – оба с мужем пенсионеры. Будем молиться за здоровье Артема».

«Граждане! Мы сами поощряем иждивенцев, а потому удивляемся, почему у нас страна в такой заднице. Может, пора задуматься? Вместо того, чтобы перечислять деньги неизвестно кому, вы лучше сходите в ближайший детский дом и узнайте, чем им можно помочь. Что, слабо?»

«А какие игрушки любит Артем? А может, ему чего-то вкусного хочется? Я живу в Москве и могу сходить к нему в больницу».

«О.уели совсем! Полтора ляма уже нацарапали! Сколько придурков в России».

На педсовете я думаю о своем. Туранская оглашает повестку дня и, наверно, как обычно, спрашивает, есть ли какие-то возражения или дополнения, потому что все присутствующие качают головами.

Моя голова занята другим, хотя чем именно, я даже сама себе объяснить не могу. Я думаю об Артеме, но в отличие от нескольких предшествующих недель, когда я была занята чем-то конкретным – звонила, писала, ездила в банк, – сейчас никакого плана действий у меня нет. Договор мы уже заключили. В Германии деньги ждут до среды. Сегодня – пятница. Но мы можем ответить прямо сейчас. Это будет честно – тогда вакантным местом сможет воспользоваться еще какой-нибудь больной ребенок. Или доктор Миллер сможет сказать жене, что в день ее рождения будет рядом с ней весь день.

Я возвращаюсь в действительности, к педсовету, когда все сидящие за столом поворачивают головы в мою сторону.

– Варвара Кирилловна, вы меня слышите? – по тону, каким ко мне обращается Туранская, я догадываюсь, что это уже не первый заданный мне вопрос.

Я лепечу, как провинившаяся школьница:

– Нет, простите, я задумалась.

– Нужно быть внимательнее, Варвара Кирилловна. Мы должны требовать внимательности не только от детей, но и от себя самих. Но ничего, я понимаю. Сначала я хотела бы отметить, что наш коллектив, прежде всего именно вы и Зоя Константиновна, проделали огромную работу. Проделали искренне, и в ваших посылах мы ничуть не сомневаемся. Но трудно ожидать непредвзятости от совершенно посторонних нам людей. Они не знают вас, и в условиях, когда мы каждый день слышим и читаем о каких-то мошенниках, я могу понять, почему они сомневаются. Да, они не правы, я признаю, но каждому не объяснишь мотивы ваших поступков.

И хотя я уже полностью сосредоточилась на ее словах, я все еще не улавливаю их смысл. Как будто она говорит не по-русски.

– Историей Темы заинтересовались в областном министерстве образования, – шепчет сидящая рядом Евгения Андреевна.