Чужая дорога - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Иконникова cтр.№ 51

– Ты не ушиблась? С тобой все в порядке?

И сразу становится ясно, как глупо было столько времени обращаться друг к другу на «вы».

Он помогает мне подняться, отряхивает снег с куртки. В его глазах – тревога.

Я пробую сделать шаг. Кажется, получается. Но подняться на гору снова я категорически отказываюсь, и мы, сменив горные лыжи на обыкновенные, часа полтора катаемся по равнине.

Потом пьем чай в кафе «Фристайл» и едим вкуснейшие шаньги с картошкой.

День солнечный, снег белый. Красота!

Свободных номеров в небольших, разбросанных по склону домиках не оказывается, и я, честно сказать, этому рада. Было бы как-то неправильно провести ночь в одной комнате с человеком, с которым ты только-только перешел на «ты». Пусть даже этот человек безумно тебе нравится. Не уверена, что он стал бы ко мне приставать, но думаю, что если бы стал, я бы не устояла.

Так что мы возвращаемся в Солгу пока как друзья. Мы болтаем без умолку – о вновь начавшемся снегопаде, о российском лыжном спорте (мы в этом вопросе те еще специалисты!), о Туранской, о депутатской работе, об универе.

На полпути на меня накатывает сон. Нет, ну вы представляете себе – ехать в машине с таким кавалером и уснуть! Кажется, он не обижается. Он высаживает меня у самой калитки детского дома, жмет мне ладошку (рука у него теплая и мягкая) и на следующие выходные приглашает в кино. Оказывается, в Вельске есть кинотеатр. Кто бы мог подумать?

Тоня уже уложила детей в кроватки. Я заглядываю в спальню. Пучок света из приоткрытых дверей падает на прильнувшие к подушкам головки.

У Эдика, как обычно, – пальцы во рту. Не удивлюсь, если эта привычка останется у него и в школе. Тоня думает о том же.

– Лапу сосет, как медведь, – жалится она и шмыгает носом.

Тоня – наполовину армянка. Отец, проходивший практику в Солгинской средней школе, решил, что пребывание в продуваемом всеми ветрами домике, который предоставлялся начинающим специалистам, не полезно для молодого организма. И гораздо удобнее снять комнатку в какой-нибудь теплой и уютной избе. Он снял ее у Тониной бабушки. А заодно завел роман с ее старшей дочерью. Для него это было мимолетным увлечением. А может, даже и не увлечением – так, лекарством от скуки. Он не учел одного – девушка оказалась несовершеннолетней. И когда она забеременела, ему пришлось выбирать между уголовной ответственностью и штампом в паспорте. Он выбрал штамп.

Еще один штамп – о разводе – появился у него, когда Тоне было шесть месяцев. Он уехал из Солги – сначала в Москву, потом – в Ереван. Деньги на содержание дочери присылал регулярно, но никогда не писал и не звонил. Она знала его только по фотографиям. «Исчез, как фокусник. Бабушка говорит – ему бы в цирке выступать, как Амаяку».

Тоня отодвигает руку Эдика от его рта, натягивает одеяльце ему на плечи.

А я смотрю на пустую кроватку у окна.

– Тоня, где Артемка?

Она отвечает шепотом:

– В гостевой. Я его там спать положила. Ему плохо стало в уборной. После ужина уже. Степка за мной прибежал. Прибегаю – лежит на полу. Я его сначала в спальню отнесла. Понятное дело, за Ставровой побежала. А ребятишки галдят, у Темкиной кровати крутятся. Вот и перенесла его в гостевую.

Мы выходим в коридор, тихонько закрываем дверь.

– А Эллушка что?

Я не высокого мнения о медицинских способностях Ставровой, но ведь чему-то в училище ее должны были научить.

– Сказала, нужно давать ему витаминки – для улучшения аппетита.

Артем лежит на взрослой гостевой кровати, на которой его худенькое тельце кажется совсем крохотным. Я не включаю свет, но по тяжелому неровному дыханию мальчика понимаю – ему нехорошо.

Я снова бегу – уже к Ставровой. Тоня Акопян – следом. Эллушка живет на соседней улице. Мы стоим на ее крыльце уже через пять минут.

Тоня дергает меня за рукав:

– Да что с ей ругаться-то? Кабы она понимала…

Но я барабаню в дверь.

– Элла Егоровна, откройте!

Она еще не спит – в доме горит свет и слышен звук работающего телевизора.

– Элла Егоровна!

Сначала – легкий шорох в сенях, потом – чуть приоткрытая дверь. И наконец – сердитое лицо самой Ставровой.

– Добрые люди по ночам дома сидят! – начинает выговаривать она, но осекается, увидев наши отнюдь не добрые лица. – Случилось что?

– Теме плохо! – я прислоняюсь к перилам крыльца, запыхавшись, хватаю ртом морозный воздух. – Пойдемте с нами!

Она плотнее кутается в наброшенный на плечи пуховый платок, переминается с ноги на ногу.

– Я час назад там была, – и вперивает в Тоню строгий взор. – Ему хуже стало?

Акопян выпаливает:

– Ему лучше не стало!

– Может, вы подежурите у него в комнате? – пока еще вежливо предлагаю я.

Она искренне удивляется:

– А смысл? Укол я ему сделала. Утром таблетку дам. Вы не волнуйтесь, Варвара, с детьми иногда такое бывает. Разволнуются чересчур из-за какого-нибудь пустяка. Или перенапрягутся. Ребята сказали, что они баловались в туалете – кучу малу устроили. А он у вас хилый мальчик. Его затоптали, он и задохнулся. Спортом ему нужно заниматься – но осторожно. Бывали у нас такие кадры – поступали настоящими задохликами, а к старшим классам бугаями становились.

Она мерзнет, постукивает одним валенком о другой.

– Но ему уже не первый раз плохо становится! – не отступаю я. – Может быть, обследование провести?

Ставрова начинает терять терпение – то ли от холода, то ли от нашей непонятливости.

– Какое еще обследование? Он, разве, жалуется на что? Он полгода назад медкомиссию проходил – все врачи признали здоровым. И по прежнему месту жительства он на учете в поликлинике не стоял.

– Может быть, его в город направить на обследование? Там, наверно, и оборудование лучше, и врачи. Лучше, чем в районной больнице.

– Чего это лучше? – обижается Ставрова за районных коллег. – А чего сразу не в Москву? В кремлевскую больницу?

Я сжимаю кулачки (варежки не надела!)

– Можно и в Москву! Если есть возможность, то в Москву даже лучше. Можете направить?

Она крутит пальцем у виска:

– Да если бы мы каждого больного в Москву направляли, там бы уже не протолкнуться было. Соображать надо маленько. Ладно, замерзла я с вами. Утром зайду.

И захлопывает дверь перед нашими заиндевевшими носами.

Нужно ли говорить, что ночую я в гостевой комнате и почти всю ночь не сплю, реагируя на каждый вздох Артема. А вот под утро засыпаю, и он встает с кровати первым. Я тоже вскакиваю.