Чужая дорога - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Иконникова cтр.№ 48

Она возвращается из кухни через пять минут.

– Да вам-то что, действительно, до той истории? Вы тогда в Солге и не работали вовсе. А вообще, вы правы. Я тогда, знаете, какая злая на Туранскую была? И Сережа тоже. Только мы никаких писем не писали. Вот еще – письма писать! Я совсем другое сделать хотела. Знаете, что? Я ее теплицу раздолбать хотела. Видели, наверно, теплицу рядом с баней? Туранская там перцы, баклажаны, патиссоны выращивает. К ней в теплицу вся деревня на экскурсии ходит. Ага, бабы опыт перенимают у знатной огородницы. Я в день отъезда из Солги даже будильник на пять утра завела. Вышла в огород, пока все спят. Думала – возьму кирпич да как шандарахну по этой оранжерее. А что? Правда, поорали бы некоторые – Швабра, например. И Туранская бы снова сказала все, что она обо мне думает. Что они, в полицию бы меня сдавать стали? Нет, конечно. Зачем им этот шум? У них же образцово-показательный детский дом, где воспитатели и дети так трогательно любят друг друга.

– И что? Раздолбали?

Она мотает головой:

– Не-а. Жалко стало. Не Туранскую. Саму теплицу. От нее, как-никак, не только Туранской, но и ребятам польза была – овощи-то шли на общую кухню. Я баклажаны не того, не очень, но перцы вкусные были. А вам в Солге нравится? После города-то скучно, поди? Ой, а раньше там, знаете, какой коллектив был? Наши воспетки почти все поуезжали. Кто куда. Евгеша вот в Архангельск подалась. Тогда же никто не знал, что детский дом не закроют. Все стали работу искать. Конюх – наш физрук – вообще на юг уехал. А знаете, какие они потрясные? Им на нас не наплевать было.

Я тоже намазываю печенье маслом. Надо же, как вкусно!

– А Туранской, что, наплевать?

Рита если и задумывается, то только на секунду.

– Нет, не наплевать. Но для нее главное – сам детский дом, не дети. Я путано говорю, да? Понимаете, она нас всех, наверно, любит – по-своему, но любит. И старается, что нам было сытно, тепло, уютно. Но любит она нас ровно до тех пор, пока мы строем ходим. А шаг в сторону сделал – и все, враг народа. Я зря это говорю, да? Вы подумаете – вот же тварь неблагодарная. Нет, я понимаю – ей из-за нас с Сережкой досталось. Их, поди, за такое поведение подопечных по головке всякое там начальство не гладит. Ой, да я и сама сначала перепугалась, тоже про аборт думала. А Сережка сказал – вырастим.

У нее блестят глаза, и я тактично отворачиваюсь.

– Я, когда из Солги со скандалом уехала, ругала себя. Я же, сколько себя помню, всегда в детском доме была. Я же ничего не умела – ни продукты в магазине по уму купить, ни квитанцию в сбербанке оплатить. Да я карточкой банковской пользоваться не умела! Когда Сережка меня в Вельск привез, я щенком неразумным себя чувствовала. Куда ни ткнусь – все незнакомое. Ничего, привыкла. А представляете, если бы я Туранскую послушалась?

В ее голосе – ужас. Она встает (почти вскакивает!) с дивана и идет ко кроватке сына.

– Я свою мать не знала никогда. Она меня в дом малютки подбросила. Многие говорят, я ненавидеть ее должна – вроде как, она меня нормальной семьи лишила. А я ей благодарна. Ведь она могла аборт сделать, правда? И тогда вообще ничего этого не было бы! А она не сделала. И теперь у меня есть Никита. И Сережка. И этот дом. Вам, наверно, трудно понять, да?

Она шмыгает носом. И я тоже шмыгаю. И ничуть этого не стесняюсь.

Ресторан «Жемчужина севера» оказывается всего в нескольких минутах ходьбы от Ритиного дома. Довольно уютный зал на первом этаже гостиничного комплекса. Я прихожу туда раньше Кухаренко – кажется, это не очень прилично, но не шататься же в мороз по незнакомому городу.

Изучаю меню. После чая и печенья с маслом есть почти не хочется, но блюда на картинках выглядят весьма аппетитно.

– Рекомендую «семгу по-боярски», – Кухаренко садится напротив и виновато улыбается.

Одет он без шика (я почему-то думала, что он придет в ресторан при полном параде – чтобы впечатление произвести), но вполне добротно – светлая водолазка, темно-зеленый вязаный жакет.

– А «по-боярски» это как? – интересуюсь я.

– С кальмарами, мидиями и креветками.

Сам он меню даже не раскрывает – наверно, бывает в этом общепите достаточно часто, чтобы выучить его наизусть.

– С креветками? – удивляюсь я. – А что, бояре ели креветок?

Он смеется:

– Да кто теперь разберет? Но если они икру красную ложками ели, то почему же креветок есть не могли?

Симпатичная девушка-официантка записывает в блокнотик и семгу по-боярски, и шашлык, и греческий салат, и кофе (мне – с молоком и сахаром, Илье – без), и мороженое с шоколадом.

Честно говоря, заработная плата воспитателя детского дома не позволяет так шиковать, но я – совсем не феминистка и надеюсь, что Кухаренко – джентльмен. Наверно, если бы я любила спиртное, я бы заказала мартини или коньяк – чтобы сразу выяснить, не жмот ли мой герой.

– Извините, я задержался. Надеюсь, вы не замерзли?

Я отключаю звук у телефона и небрежно взмахиваю рукой (такой картинно-театральный жест):

– В ресторане довольно тепло.

Он одобряет шутку мягкой улыбкой:

– А что вы делали до ресторана? Надеюсь, наш город вам понравился?

Я едва не заявляю, что гуляла по магазинам (я же даже знаю название одного из них – «Престиж»). Но вовремя спохватываюсь – врать не хорошо, тем более по мелочам. И честно говорю:

– Навещала бывшую воспитанницу нашего детского дома. Очень милая девочка.

У Кухаренко звонит телефон. Он взглядом просит разрешения ответить, и когда я киваю, бросает в трубку несколько скупых фраз: «Да», «Думаю, это разумно», «Созвонимся». А потом совершает даже более решительный поступок, чем я пять минут назад – он вовсе отключает телефон.

– У вас, Варвара Кирилловна, очень важная работа. Мы с коллегами стараемся по мере возможности помогать Светлане Антоновне, но я сам понимаю, что действуем мы зачастую формально. Привезли подарки, сказали несколько дежурных фраз и уехали. Я раз пять бывал в Солге, но, к стыду своему, не помню ни одного тамошнего питомца.

– Даже Артема? – выдыхаю я. – Он говорил, вы возили его на космодром.

Официантка приносит салат и одаривает Илью улыбкой. Наверно, он тут знаменитость. Хотя девушка может улыбаться и обычному – незнаменитому, но симпатичному – мужчине.

– Нет, Артема я помню! Меня с ним познакомила еще одна бывшая воспитанница вашего детского дома.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не произнести имя Леры. Неопределенно хмыкаю:

– Кажется, раньше детский дом был больше.

Илья откладывает вилку в сторону:

– Да, там странная история произошла. Наше министерство (областное) отчего-то решило, что деревня – неподходящее место для детей. Но, думаю, вы и сами знаете…