Чужая дорога - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Иконникова cтр.№ 32

– Елизавета Аркадьевна вчера в Котлас уже уехала, а Тоня сегодня занедужила, нам с Зоей приходится со двора в спальню, из спальни на кухню бегать. С утра ни на минутку не присела.

Туранская кивает – дескать, ладно, понимаю, и женщина, схватив ребятишек за руки, выскальзывает за дверь.

– Итак? – возвращается Туранская к нашему разговору.

У меня было время подумать. И есть искушение соврать. Вернее, не соврать, а не сказать правды. Но я глубоко вздыхаю и отвечаю вопросом на вопрос:

– У вас должна была начать работу Валерия Веснянская?

Брови Туранской взмывают вверх. Кажется, именно брови и отвечают за выражение ее эмоций.

– Да, – она отвечает односложно.

– А вы знаете, что с ней произошло?

Туранская откладывает в сторону ручку, которую до того вертела в руках, и чуть подается вперед.

– Да, конечно, я несколько раз была у нее в больнице. Она попала под машину.

Я задерживаю дыхание – как перед погружением в воду. Потом выдыхаю:

– За рулем той машины была я.

В детстве, когда я признавалась в каком-нибудь нехорошем поступке, я всегда закрывала глаза – чтобы не видеть укора на лицах взрослых. Я закрываю их и сейчас – всего на несколько секунд, но закрываю.

– Ого! – Туранская откидывается назад и барабанит по столу пальцами. – Может быть, вы расскажете об этом поподробнее?

– О чем рассказать? – холодно осведомляюсь я. – О том, как она выскочила на дорогу, а я не успела затормозить? Или о том, как она лежала на обочине, а мы пытались вспомнить номер телефона «скорой»? Или о том, что она мне снится каждую ночь?

Туранская наливает в стакан воды из графина и протягивает стакан мне.

– Извините. Я не должна была спрашивать. Но, насколько я понимаю, вашей вины в том происшествии нет. Лера выбежала на дорогу неожиданно, и вы просто не могли ничего сделать. К сожалению, это вполне в ее характере – она чересчур эмоциональна. А уж когда она находится под воздействием алкоголя… Ей нельзя пить ничего крепче кефира. Я помню, когда я впервые увидела ее пьяной. Ей было четырнадцать лет, и кто-то из местных принес в клуб на дискотеку бутылку самогона. Поздно вечером она пришла ко мне в комнату и потребовала провести собрание трудового коллектива – хотела обсудить нашего завхоза, который закупал для детского дома кислое молоко. Она в тот вечер была готова воевать со всеми ветряными мельницами на свете – хорошо, что в Солге таковых не оказалось.

Она совсем по-детски шмыгает носом.

– Извините, мы отвлеклись. Я только хотела сказать, что вы, вроде бы, не должны чувствовать себя виноватой. Может быть, вы уже заметили, что я скептически отношусь к красивым словам и благородным порывам. Они хороши для книг и кинофильмов. А в реальной жизни они обычно прикрывают что-то отнюдь не столь блестящее. Вы не сердитесь, пожалуйста. Только ответьте честно на вопрос – почему вы здесь?

Стакан уже пуст – я даже не заметила, как выпила всю воду. В кабинете прохладно – это я почувствовала сразу, как только вошла. А сейчас я уже дрожу.

– Мы с Валерией учились в одном университете. Мы не были знакомы и никогда до того случая не пересекались. Может быть, мы участвовали в одних и тех же мероприятиях, сидели в одном зале на КВН или «Мисс универа», но ничего не знали друг о друге. И не должны, наверно, были узнать. Параллельные жизни, как сказала моя сестра. Но когда Леру увезли в больницу, мы нашли на обочине ее рюкзак. А там были ее дневник и письма. Я знаю, что читать чужие письма нехорошо, но она была без сознания, и я подумала, что, возможно, найду в ее записях имена тех, кто ей дорог, и кому дорога она, – чтобы сообщить о ее состоянии. Так я узнала о Солге и о вас. И о том, как вы все боролись за старших ребят. И как она хочет Вам помочь.

Я вижу, как слезинка катится во щеке Туранской – вот она капает на блузку и оставляет пятнышко на шелке цвета морской волны.

– Вы говорите – я не должна чувствовать себя виноватой. Но у чувства вины нет рациональной основы – я это поняла совсем недавно. Я даже обращалась к психологу, и он тоже пытался меня убедить, что есть и другие пути для того, чтобы избавиться от этого чувства. Отнести передачку в больницу, достать необходимое Лере лекарство – словом, сделать что-то полезное и двигаться дальше – по своей прямой. Но операцию ей сделали в тот же день, и, по словам врачей, никаких дополнительных лекарств ей не нужно. Нужно только ждать. А она мне ночами снится – каждый раз разная. Я ведь не знаю, какая она на самом деле. Я даже фотографии ее не видела. А там, на дороге, после аварии…, – я сглатываю слюну и замолкаю.

Я не хочу ничего объяснять. Если она не поняла, то и не поймет, что бы я ей ни говорила.

На улице идет дождь. Он барабанит по оконному стеклу, прорывается в кабинет через неплотно прикрытую форточку, забрызгивает лежащие на подоконнике тетрадки.

– Я покажу Вам ее фотографии. Если вы, конечно, не передумаете у нас работать. Я, наверно, напугала Вас – простите. Но я сразу хочу вас предупредить – у нас тут нелегко. Банальных слов про то, что у каждого ребенка свой характер, я говорить не буду. Но эти дети другие – не такие, как домашние. Многие из них еще слишком маленькие, чтобы понимать, что их бросили, но мне кажется, они чувствуют это. И расплачиваются за чужие ошибки. У многих из них родители – алкоголики, и они, когда еще жили в семьях, знавали и побои, и голод, и холод. С ними даже опытным педагогам непросто. К этому трудно привыкнуть. И я не знаю, нужно ли вам привыкать. Вы очень порадовали меня, Варвара Кирилловна. Да, да, не удивляйтесь. Приятно осознавать, что у молодежи, которую сейчас ругают все, кому не лень, еще обнаруживаются такие черты, как порядочность и умение сострадать. А, кроме того, ваше появление позволяет решить стоящую передо мной дилемму. С тех самых пор, как Лера решила стать педагогом и поступила в университет, я хотела, чтобы она работала именно у нас. Ей нужно было только получить диплом. А после аварии стало ясно, что она не сможет приступить к работе первого сентября. И нам приходится искать другого педагога. Но врачи говорят, что Лера может прийти в себя в любой момент. Как я смогу ей сказать, что ее место уже занято? Она мечтала здесь работать с детства. С другой стороны, не могу же я приглашать нового человека на временную работу? Предлагать кому-то перебираться в деревню всего на несколько месяцев – слишком жестоко. Это совсем другой уклад жизни. Неблагоустроенное жилье, транспортные проблемы, скудный досуг. Человек только-только войдет в это русло, привыкнет к коллегам, к воспитанникам, а я вынуждена буду сказать ему – спасибо за работу, до свидания? К тому же юридических оснований, чтобы расторгнуть с ним договор, у меня не будет. И тут появляетесь вы! И приезжаете именно потому, что Лера пока приехать не может. Не поверите, но у меня будто камень с души упал. А вы и оглянуться не успеете, как погрузитесь в наши заботы и думать об аварии вам будет некогда. А если Лера вернется…, – она спотыкается на слове, – то есть, я хотела сказать, когда Лера вернется, вы сможете уехать в город с чувством выполненного долга, как бы банально это ни звучало. Впрочем, совсем я вас заболтала. Пойдемте, я вам вашу комнату покажу.