Скрипка, деньги и «Титаник» - читать онлайн книгу. Автор: Джессика Чиккетто Хайндман cтр.№ 24

Раньше мне казалось, что противостояние Джонни и дьявола – это музыкальная вариация известной притчи о том, как дьявол пытается украсть у человека душу. Но слушая и слушая без конца эту песню здесь, на эллиптическом тренажере в глубинке Джорджии, я задумываюсь, не буквальный ли у нее смысл. Возможно, за годы, прошедшие с момента ее написания до появления сиквела, Чарли Дэниелс кое-что понял, и это «кое-что» – крики фанатов, требующих играть одну и ту же песню из концерта в концерт, день за днем и год за годом. Дьявол возвращается снова и снова. Страх, что придется сразиться с ним, никогда не ослабевает.

Наш отель стоит в лесу. Окна выходят на пустую парковку. Из-за урагана дождь льет горизонтально. Мы могли бы переехать в Нэшвилл – там есть чем заняться, и с едой получше, – но Композитор хочет, чтобы мы оставались в Картерсвилле, потому что здесь тихо, а ему надо закончить христианский мюзикл. Мюзикл основан на Книге Руфи – ветхозаветной истории, которая начинается с поисков еды.

Композитор предлагает сделку: если мы с Харриет запишем ноты скрипичных партий для мюзикла, он справится быстрее. Если он быстрее справится, мы сможем уехать из Картерсвилла в более интересное место.

– Например, поедем в Грейт-Смокиз ^[42], – говорит он.

– А может, в Долливуд ^[43]? – предлагаю я. – До него всего пара часов.

– Точно! – восклицает он. – Заканчиваем мюзикл и едем в Долливуд.

Мы с Харриет запираемся в номере и, вооружившись нотной бумагой, наушниками и аудиофайлами, которые Композитор отправил нам на почту, садимся и слушаем. В наушниках звучит последовательность аккордов с наложенным вокалом. Я вычленяю ноту, которую, скорее всего, играет скрипка: как лодочка, она качается на звуковых волнах. Найдя «лодку», я слежу за ней. Скрипка лежит у меня на коленях, и я, подергивая струны, определяю ноты. Отмечаю их на разлинованном листе, отсчитываю такты ногой, убеждаясь в том, что целые ноты – целые, а у удлиненных половинок есть точки. Работа не из легких. В аккордах ноты сливаются: «ля» звучит как «до», «си» как «ре». Я слушаю одну и ту же композицию снова и снова, пытаясь изгнать из головы отголоски «Дьявола, вернувшегося в Джорджию», дабы ненароком не записать скрипичную партию Джонни.

В какой-то момент я замечаю, что в тексте песни упоминается Иисус, хотя Книга Руфи – часть Ветхого завета. И еще я понимаю, что Композитор просто наиграл мелодию на электропианино, затем ввел ее запись в компьютерный редактор и отправил нам это в виде аудиофайлов. Он не умеет писать скрипичную музыку, поэтому и поручил это мне и Харриет. Скрипачи, которым предстоит исполнить этот христианский мюзикл, никогда не догадаются о том, что Композитор не все сочинил сам – да и не смог бы сочинить при всем желании. Они не узнают, что скрипичную партию написала двадцатитрехлетняя непрофессиональная скрипачка, причем бесплатно и не из любви к Иисусу, а из любви к Долли Партон. Мне этот мюзикл до лампочки – я хочу в Долливуд. Хочу съесть что-то, кроме черствых бейглов и пиццы ассорти, которую заказываю в «У Пеперони», потому что не знаю, где еще раздобыть овощи и белок.

Однако мы так и не попадаем в Долливуд. Мы не едем даже в Грейт-Смокиз. Мы торчим в Картерсвилле все пять дней, и ребята из доставки пиццы уже узнают мой голос по телефону: «А, Джессика, это вы? Маленькую ассорти, как обычно?» Мы с Харриет несколько дней записываем партитуру и, если бы нам платили за это среднюю часовую ставку, уже заработали бы несколько сотен, если не тысяч долларов. Мы сочиняем мюзикл о женщине, которая собирает колосья на чужом поле и соглашается на брак с родственником бывшего мужа ради того, чтобы урегулировать наследственные вопросы. Такие праведность и покорность судьбе делают Руфь достойной собственного мюзикла. Человек, выкупивший право жениться на ней, говорит: «Благословенна ты от Господа, дочь моя! Это последнее твое доброе дело сделала ты еще лучше прежнего» ^[44].

Кто такой Композитор? Часть II

Вот что говорят его фанаты:

Линкольн-центр

Нью-Йорк, 2002 год

Через несколько дней после поездки в Массачусетс с Беккой и выступления в торговом центре она звонит и спрашивает, свободна ли ты в выходные.

– Будем играть в Линкольн-центре, – добавляет она.

– В Линкольн-центре? Погоди, в том самом Линкольн-центре? – переспрашиваешь ты, вспоминая фото Композитора из зала Элис Талли.

– Ну да. Он тоже будет там.

– Композитор?

– Ну да. Подходи к фонтану, который у входа в большой концертный зал, в субботу к девяти утра.

Мраморный фасад Линкольн-центра высится перед тобой, как колоннада из алебастра, люстры – каждая размером с дом – сияют в арочных окнах Метрополитен-оперы. Ты одета во все новое, эти одежда и туфли куплены с единственной целью – убедить Композитора в твоем профессионализме. Кремовая блузка в цветочек, коричневая шерстяная юбка с подкладкой из красного шелка. Коричневые туфли на танкетке, жесткие, неразношенные, больно впивающиеся в щиколотки. Ты завила растрепанные концы волос, и получился аккуратный боб. За спиной – скрипка в футляре. Ты поднимаешься по сияющей белой лестнице, отделяющей территорию Линкольн-центра от проезжей части, и на площади перед зданием видишь множество полотняных шатров, в них продается всякая всячина: блокноты ручной работы, южноамериканские одеяла, деревянные фигурки африканских животных, тайская еда, горячая кукуруза. Подойдя к фонтану – сверкающему шедевру водной архитектуры, установленному перед одним из крупнейших мировых центров высокого искусства, – ты слышишь звук, который не спутаешь ни с чем: меланхоличное пение свирели. Лишь тогда до тебя доходит, что выступать ты будешь не в пятиярусном концертном зале с бархатными креслами и бриллиантовыми люстрами, а здесь, на раскаленном бетоне, под палящим солнцем. Кто знал, что возле Линкольн-центра проводятся ярмарки? Ты идешь на звук свирели и останавливаешься у белого шатра между Балетным театром Коха и Метрополитен-оперой. Композитор сидит на складном стуле и раскладывает диски на прилавке. Ты сразу узнаёшь его благодаря тому фото с обложки, сделанному буквально в нескольких десятках метров от этого места, в великолепном зале Элис Талли, где он дирижировал одним из лучших оркестров страны. В жизни он моложе и красивее: худощавый, с копной темных волос, большими и выразительными карими глазами, высокими скулами и квадратной челюстью.