Чингисхан. Человек, завоевавший мир - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнк Маклинн cтр.№ 124

Афганская стратегия Чингисхана заключалась в том, чтобы одновременно начинать осаду трех или четырех крепостей, создавая видимость растянутости своих сил и провоцируя нападение Джелал ад-Дина, а затем применить излюбленный прием молниеносной концентрации войск. Первой мишенью он избрал Таликан, располагавшийся на северной стороне Гиндукуша и южнее Амударьи. Толуй должен был подойти к нему после завершения зачистки городов Хорасана. Таликан держался шесть месяцев. Монголы, используя пленников, соорудили крепостной вал вровень с городскими стенами и задействовали все стенобитные и метательные орудия, чтобы принудить город к повиновению. Понимая неизбежность краха, гарнизон предпринял массовый исход из крепости: конница в основном пробилась, но пехоту монголы искромсали. Чингисхан, взбешенный стойкостью защитников крепости, приказал предать смерти все, что способно дышать и передвигаться ^[1532].

Но Таликан был лишь первым серьезным осложнением в череде долгих и мучительных осад, длившихся шесть и более месяцев ^[1533]. Упорное сопротивление, продолжавшееся около месяца, оказал Керднан и тоже был наказан истреблением жителей. Потом пришли вести о гибели любимого внука Мутугэна, сына Джагатая: его убили стрелой при осаде Бамиана на дальнем юго-западе. Поручив заместителям дальнейшее завоевание Таликана, опечаленный Чингисхан перешел через Гиндукуш, чтобы лично руководить осадой Бамиана. Город скоро пал, и в отместку Чингисхан издал аналогичное приказание вырезать и людей, и всю живность. Не избежали смерти даже рептилии и их детеныши. Бамиан прозвали «про́клятым городом», и он долгое время оставался необитаемым ^[1534].

Смерть Мутугэна в очередной раз привела Чингисхана в состояние нарушенной психики, которое можно определить как психологический садизм или в более простом варианте как злоупотребление властью неуравновешенным самодержцем. Когда Джагатай приехал в Бамиан и, не обнаружив там Мутугэна, спросил — где его сын? — Чингисхан отмахнулся от него, как от назойливой мухи. Через несколько дней Чингисхан, сидя за столом вместе с Толуем, Угэдэем и Джагатаем, заговорил вдруг о вероломстве и в упор посмотрел на Джагатая. Зная, как легко можно прогневить отца, Джагатай начал доказывать, что он скорее умрет, но никогда не посмеет перечить великому хану, потом опустился на колени и стал просить прощения за все проступки, какие он когда-либо невольно совершил. Чингисхан после этого холодно и сурово сказал, что Мутугэн мертв, добавив: «Но я запрещаю тебе проливать слезы, скорбеть или печалиться каким-либо иным образом» ^[1535]. Эти слова было странно и нелепо слышать от человека, всегда без стеснения и жалостливо оплакивавшего смерть кого-либо из фаворитов, но Джагатай повиновался. Оглушенный горем, он задавил в себе обиду на отца и дал волю своим переживаниям лишь после завершения обеда, оставшись наедине с собой ^[1536].

Неожиданно Джелал ад-Дин напомнил о себе, выдвинулся из Газни в северном направлении и напал у реки Панджшир на монгольский передовой отряд численностью порядка семисот человек, многих убил, а остальных обратил в бегство. Монголы переправились через реку и попытались заманить Джелала для рандеву с главными силами, применив испытанный маневр ложного отступления, но Джелал ад-Дин не поддался на провокацию и демонстративно разрушил мост, возведенный монголами. Стычка закончилась тем, что противники стояли на разных берегах реки и пускали друг в друга стрелы ^[1537].

Когда о поражении донесли Чингисхану, он рассвирепел от оскорбления, нанесенного монгольской армии, и приказал Шиги-Хутуху взять четыре тумена, отыскать и уничтожить Джелал ад-Дина. Два воинства сошлись возле города Парван. У Шиги-Хутуху, как сообщают источники, было 45 000–50 000 воинов, а у Джелала — шестьдесят-семьдесят тысяч. Безусловно, эти данные преувеличены, хотя соотношение сил, указывающее на численное превосходство Джелала, возможно, близко к истине ^[1538].

Шиги был излишне самоуверен, полагая, что для победы достаточно одной молвы об ужасах монгольских орд. Но ожесточенная битва длилась полных два дня. Джелал применил необычную тактику, заставил своих всадников спешиться, взять коней за узду и построить нечто вроде лаагера; скорее всего, уздечки прикреплялись к седлам и подпругам, чтобы всадники могли сражаться. Тучи стрел летели с обеих сторон. Монголы атаковали почти непрерывно, но люди Джелала каждый раз отбивали их налеты, демонстрируя исключительную отвагу и стойкость ^[1539]. Когда наступила ночь, Шиги применил старый монгольский трюк, приказав посадить на запасных лошадей десятки тысяч манекенов. Фокус почти удался: наутро офицеры Джелала, увидев перед собой невероятно возросшее войско, решили, что за ночь монголы получили значительное подкрепление. Они попытались настоять на незамедлительном отступлении, но Джелал потребовал не покидать позиции и продолжать битву. Шиги предпринял еще один массированный налет на левый фланг Джелала, которым командовал Саид ад-Дин Игхрак. Первая атака была отбита лавиной стрел, но во второй раз Шиги почти преуспел, после того как монголы заманили в ловушку до пятисот всадников Игхрака и всех убили ^[1540]. Джелал тогда приказал своей импровизированной пехоте снова сесть на коней и смять правый фланг Шиги. В сражении складывалась тупиковая ситуация.

Затем Джелал, улучив момент, когда битва в центре перешла в состояние неустойчивого равновесия, отправил в массированное наступление тяжелую кавалерию. Ошеломленный Шиги не смог дать достойный ответ. Опасаясь окружения, он с отрядом личной охраны вырвался из сутолоки боя и ускакал докладывать Чингисхану о поражении ^[1541]. Воинам, брошенным своим командиром и окруженным, оставалось или биться до последнего вздоха, или сдаться в плен и умереть под пытками, настолько изуверскими, что даже Чингисхан ужаснулся, когда ему рассказали о них.

Но победа Джелала была пирровой. Злобная перебранка вспыхнула между Игхраком и Тимур-меликом во время дележа добычи и особенно из-за обладания бесценным белым конем. Тимур-мелик фактически ударил Игхрака ^[1542]. Джелал ад-Дин оказался в сложном положении: если он поддержит одного из них, то другой уйдет со своим войском, и, кроме того, оба спорщика отпускали в его адрес язвительные замечания по поводу мягкости и нерешительности в руководстве. В итоге он отдал предпочтение Тимуру, в большей мере давнему союзнику. Игхрак оскорбился, обругал за неблагодарность, напомнив, что исход битвы решил разгром правого фланга Шиги. Игхрак командовал 30 000 канглы, все они молча и угрюмо, сев на коней, покинули лагерь. Одни авторы утверждают, что это произошло на рассвете, по другим данным, канглы украдкой ушли ночью, оставив зажженными костры ^[1543]. После ухода войска Игхрака Джелал ад-Дин уже не мог выстоять против Чингисхана в открытом сражении, и он решил перейти через Инд в Пенджаб или Синд, оставив позади войско, чтобы прикрыть отход и задержать неминуемую погоню.