Пробуждение - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Этвуд cтр.№ 35

Я почувствовала одуряющую сопричастность, липкую, как клей, кровь на моих руках, словно я сама стояла рядом и смотрела на это, не выражая протеста: просто молчаливый свидетель в толпе. «Кому-то не повезло родиться немцем, – думала я, а мне – человеком». В каком-то смысле глупо было так переживать из-за мертвой птицы, когда вокруг столько всего творилось: войны, и мятежи, и кровавые разборки. Но для войн и мятежей всегда имелись объяснения – о них написано немало книг, в которых приводят причины, почему такое происходит. Тогда как смерть этой цапли не имела ни причины, ни оправдания.

Лаборатория. В то время брат был уже постарше. Он никогда не ловил птиц, они для него были слишком быстрыми, он ловил живность, которая двигалась медленнее. Он держал своих пленников в банках и жестянках на доске в лесу, около болота; чтобы ходить к ним, он проложил секретную тропинку, отмеченную маленькими насечками на деревьях, составлявшими код. Иногда он забывал покормить их или, возможно, по вечерам было слишком холодно, потому что в тот день, когда я одна пришла туда, там была мертвая змея и несколько лягушек – их кожа ссохлась, а желтые животы вспучились, а лангуст неподвижно плавал в мутной воде, подняв лапки, как паук. Я вытряхнула их всех в болото. Других существ, которые еще были живы, я выпустила. Я промыла банки и жестянки, и выставила их рядком на доске.

После ланча я спряталась, но к ужину мне пришлось показаться. Он ничего не мог сказать, когда мы были не одни, но он понял, что это сделала я, больше некому. Он так разозлился, что побелел, его глаза вращались, словно не видя меня. «Они были моими», – сказал он. Потом он наловил другую живность и выбрал другое место; на этот раз он не стал говорить мне. Я все равно нашла, но побоялась снова выпустить их. Из-за моего страха их убили.

Я не хотела, чтобы были войны и смерть, мне хотелось, чтобы их не существовало; только кролики с домиками из разноцветных яиц, солнце и луна в нужных местах над плоской землей, всегда лето: я хотела, чтобы все были счастливы. Но его рисунки были лучше проработаны: орудия, разрывающиеся солдаты; он был реалистом, это его защищало. Один раз он чуть не утонул, но больше он не собирался допускать ничего подобного; к тому времени, как уехал, он был к этому готов.

В застоялом пруду по-прежнему были пиявки: те, что помоложе, свисали группками со стеблей лилий под водой, словно пальцы, а более крупные плавали, плоские и мягкие, как лапша. Мне они не нравились, но неприязнь ничего не оправдывала. В другом озере они ни разу не беспокоили нас, когда мы плавали, но мы ловили пестрых пиявок, которых он считал плохими, и бросали в костер, когда мама не видела – она не позволяла жестокости. Я не особенно возражала против этого, когда они просто умирали; но они выбирались, извиваясь, и ползли с жалким видом, покрытые золой и хвойными иголками, в сторону озера, по-видимому, чуя, где вода. Тогда он поднимал их двумя веточками и снова бросал в огонь.

Зло скрывалось не в городе, не в инквизиторах на школьном дворе – мы были не лучше их; мы просто выбирали разных жертв. Снова стать словно ребенком, варваром, вандалом: в нас это тоже было, это было заложено в нас. Что-то закрылось у меня в голове – указатель, синапс, – отрезая возможность побега: это был неверный путь, искупление таилось где-то еще, должно быть, я проглядела его.

Мы достигли основного озера и, снова сложив вещи в лодки, выволокли их через бревенчатый настил. В бухте поваленные деревья и столбы с номерами отмечали место, где побывали землемеры из энергетической компании. Мою землю продадут или затопят, она станет водохранилищем; людей продавали вместе с землей и животными – по распродаже, по акции, solde ^[28]. Les soldes, так они их называли – продажные шкуры; будет затопление или не будет, определялось тем, кого изберут, не здесь, а где-то там.

Шел уже шестой день – я должна была выяснить правду; это был мой последний шанс, назавтра за нами приезжал Эванс. Мой мозг кипел, обдумывая плохое и заполняя пустоты орнаментом вычислений и цифр, мне требовалось это завершить, я ни разу ничего не довела до конца. Говоря точнее, мне необходимо было сплавиться в булавку и пришпилить факт, определенность.

Я как можно быстрее снова сверилась с картой. Крестик стоял на своем месте, я не ошиблась. Оставалась только одна разумная теория: некоторые крестики могли означать места, где он ожидал найти рисунки, но еще не побывал там. Я провела пальцем вдоль береговой линии, ища ближайшую отмеченную точку; это был утес, где мы рыбачили в первый вечер, крестик стоял на воде, мне придется нырять. Если я что-то найду, это его оправдает, я пойму, что он был прав; если нет, проверю следующий крестик, около острова цапель, а затем следующий.

Я уже надела купальник; мы выстирали одежду на мостках желтым обмылком в тазу с ребристой стиральной доской, зайдя в озеро, чтобы промыть ее. Теперь одежда сушилась на веревке позади хижины: рубашки, джинсы, носки, цветное белье Анны – наша вторая шкура. Анна как будто стала спокойнее, она напевала, нанеся на лицо новый слой макияжа. Она задержалась у озера, чтобы промыть шампунем пропахшие дымом волосы. Я натянула толстовку на случай, если появятся американцы. Перед уходом еще раз попыталась найти его камеру, ту, которой он должен был делать снимки, но ее нигде не было; должно быть, она была при нем. В тот, последний раз.

Я начала спускаться по ступенькам, еще не видя их. Все трое были на мостках, за деревьями. Анна сидела на коленях в оранжевом бикини, с полотенцем, обернутым вокруг головы, словно монашка; Дэвид стоял над ней, уперев руки в бока. Джо с кинокамерой сидел чуть поодаль, свесив ноги с края и не глядя в их сторону, как бы из деликатности. Услышав, о чем они говорят, я застыла на месте. Мне нужна была одна из лодок, но приближаться к этому месту сейчас было слишком опасно. День выдался тихий, звук хорошо разносился.

– Ладно тебе, снимай, – сказал Дэвид в своей шутливой манере.

– Я к тебе не лезла, – уклончиво сказала Анна сдавленным голосом.

– Ты не пострадаешь, нам нужна обнаженная красотка.

– За каким чертом? – теперь Анна разозлилась; она запрокинула голову, обернутую полотенцем, и смотрела искоса.

– Для «Случайных сцен», – ответил Дэвид терпеливо, и я подумала: «Они все перепробовали, больше им тут нечего снимать, только друг друга, а следующей буду я». – Ты будешь после мертвой птицы, это твой шанс стать звездой, ты ведь всегда хотела прославиться. Тебя покажут на образовательном канале, – добавил он так, словно это была особая приманка.

– О, ради бога, – сказала Анна.

Она снова взяла бульварный романчик и сделала вид, что читает.

– Ну же, нам нужна обнаженная красотка с большими сиськами и задницей, – проговорил Дэвид тем же нежным голосом.

Я узнала эту угрожающую мягкость финальной реплики, как в школе, когда над тобой собирались подшутить.

– Слушай, оставь меня в покое, – сказала Анна. – Я занимаюсь своим делом, а ты занимайся своим. Хорошо?