Радость жизни. Философия стоицизма для XXI века - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Ирвин cтр.№ 39

Роскошь, предостерегает Сенека, своей изобретательностью способствует порокам: сначала она заставляет хотеть бесполезное, затем – вредное. Не успеем мы заметить, как разум станет рабом прихотей и плотских удовольствий ^[283]. Музоний заявляет, что лучше заболеть, чем жить в роскоши. По его словам, болезнь может повредить телу, тогда как роскошь вредит душе, заражая ее «распущенностью и трусостью», поэтому роскошной «жизни следует всевозможно избегать» ^[284].

Если мы прислушаемся к стоикам и откажемся от роскоши, то увидим: наши потребности легко удовлетворить, ибо, как говорит Сенека, самое необходимое в жизни дешево и легко достижимо ^[285]. Те, кто жаждет роскоши, как правило, тратят уйму времени и сил, чтобы овладеть ею; те же, кто роскоши избегает, могут посвятить это время и силы гораздо более достойным делам.

Насколько обеспеченным нужно быть? По Сенеке, «наилучшая мера состояния та, которая и в бедность не впадает, и недалеко от бедности отстоит». Нужно учиться ограничивать роскошь, культивировать бережливость и «хладнокровно взирать на бедность» ^[286]. Стоический образ жизни, добавляет он, где-то посередине между образом жизни мудреца и простого человека ^[287].

Совет Эпиктета строже: «Заботы о теле принимай не далее необходимого». А что необходимо? Столько еды, чтобы поддерживать в теле жизнь, столько одежды, чтобы укрывать его, и такой дом, чтобы вместить ^[288]. Стоит ли говорить, что стоик, даже если ведет спартанский образ жизни, благодаря негативной визуализации будет более доволен тем, что имеет, чем живущие в роскоши.

Эпиктет призывает помнить, что самоуважение, надежность и великодушие ценнее богатства, поэтому, если его можно достичь, только пожертвовав этими качествами, поступать так было бы крайне неразумно. Не говоря уже о том, что, если один человек богаче другого, это не означает, что он лучше ^[289]. Следует иметь в виду и замечание Сенеки, что «богат тот, кто приспособился к своей бедности, кто, имея мало, считает себя зажиточным» ^[290]. (Кстати, так думали не одни стоики. Как писал на другом конце земного шара Лао-цзы, «знающий достаток богат» ^[291].)

Хотя стоик не стремится к богатству, он тем не менее может разбогатеть. В конце концов, такой человек делает все от него зависящее, чтобы быть полезным обществу. Благодаря стоической практике он станет дисциплинированным и целеустремленным – эти черты облегчат выполнение стоящих перед ним задач. В результате стоик будет довольно эффективно помогать другим, а те – вознаграждать его в ответ. Иными словами, стоицизм может оказаться рентабельным.

Допустим, этот стоик (опять же благодаря своей практике) потерял интерес к роскоши и, шире, преодолел тягу к потребительству. Вследствие этого он сможет сохранить большую часть доходов и таким образом разбогатеть. Забавно, не правда ли: человек, пренебрегающий богатством, окажется богаче тех, кто пытается обзавестись им во что бы то ни стало. Римские философы, о которых идет речь, похоже, испытали на себе этот финансовый парадокс. Сенека и Марк Аврелий были невообразимо богаты, а Музоний и Эпиктет, главы успешных философских школ, как минимум материально обеспечены. (И впрямь у Музония, как мы видели, хватало денег, чтобы давать их какому-то проходимцу.)

Что делать стоику, если он разбогател, хотя не желал этого? Стоицизм не обязывает отказываться от богатства – напротив, позволяет наслаждаться им и использовать на благо себе и окружающим. Однако требует, чтобы наслаждение было вдумчивым. Стоик должен твердо помнить, что может лишиться своего имущества; более того, готовить себя к его потере – например, периодически практикуя бедность. А также осознавать, что без должной осторожности наслаждение богатством испортит характер и повредит умению наслаждаться жизнью. По этой причине он будет держаться подальше от роскошной жизни. Таким образом, стоик наслаждается богатством совершенно иначе, чем, скажем, обычный человек, только что выигравший в лотерею.

Важно учитывать различия между киниками и стоиками. Кинизм требовал от своих приверженцев жить в крайней нищете, стоицизм – нет. Как пишет Сенека, стоическая «философия требует умеренности – не пытки» ^[292]. В более общем смысле он утверждает, что для стоика совершенно приемлемо разбогатеть, если в ходе этого он никому не причиняет вреда. Приемлемо и наслаждаться богатством, если он осторожен и не привязывается к нему. Идея заключается в том, что можно наслаждаться чем-то – и в то же время оставаться безразличным к этому, поэтому, восклицает Сенека, «я стану презирать богатство, которое у меня есть, и не пожелаю того, которого у меня нет; не огорчусь, если оно будет лежать в другом доме, не обрадуюсь, если заблещет вокруг меня». Воистину, мудрый человек, «утопая в богатстве, тут-то и размышляет более всего о бедности»; он всегда настороже, рассматривая богатство как своего раба, а не господина ^[293].

(При этом следует отметить, что стоические философы не имели единого мнения о том, насколько искренне стоик должен наслаждаться материальным благополучием. Музоний и Эпиктет, как кажется, полагали, что развращает даже минимальный контакт с роскошью, тогда как Сенека и Марк Аврелий считали возможным жить во дворце, не будучи развращенными.)

Буддийская точка зрения, кстати, весьма похожа на ту, которую я приписываю стоикам в целом: буддисту допустимо быть богатым, если только он не цепляется за свое богатство. Таков, во всяком случае, совет, который Анатхапиндике, «человеку необыкновенно богатому», дал Будда: «Тот, кто привязан к богатству, пусть лучше избавится от него, чем позволит своему сердцу стать им отравленным; но тот, кто не привязан к богатству и, обладая состоянием, использует его правильно, будет благословением для своих ближних» ^[294].

Все вышесказанное относится и к славе. Как мы уже видели, стоикам она не нужна – напротив, они пытаются быть безразличны к тому, что о них думают другие. В самом деле, пользовались же известностью все четыре римских стоика, которых мы обсуждаем. (Конечно, Музоний и Эпиктет были не так знамениты, как Сенека и Марк Аврелий, но они получили признание в своей области и, вероятно, даже среди тех римлян, которые не посещали их школ.)