Меч Господа нашего. Книга 6. Мрак под солнцем - читать онлайн книгу. Автор: Александр Афанасьев cтр.№ 24

— Сэр!

В помещение, где осматривали едва добравшегося до базы в аэропорту Николая — вошел Гренвилл, заместитель командующего сектором.

— Так, мистер Магнуссон, вы закончили?

— Думаю, что да, сэр. Больше ничего не требуется. Но может потребоваться утром, если нашему русскому коллеге станет плохо.

Швед плохо выговаривал имена.

— Хорошо. Тогда оставьте нас.

Свободные от заданий служащие наблюдательной миссии вышли из прохладной комнаты, где Николаю оказывали первую помощь.

Гренвилл присел на стул, отодвинул бутылочку с антибиотиком и упаковку бинта. Положил на освободившееся место разграфленный лист анкеты и собственную ручку.

— Вы понимаете, что мы обязаны провести дознание?

«Вы» — значит, дело плохо.

— Понимаю, сэр. Но это всего лишь уличное ограбление.

Британец помолчал.

— У вас был пистолет?

— Да.

— И где он сейчас?

Николай вытащил из кармана пистолет, увесисто бухнул на стол. Он был не таким дураком — имел три одинаковых пистолета с одинаковыми номерами, перед тем как заехать на базу — превозмогая боль, свернул, где нужно, раскопал тайник и достал запасной пистолет. Во всех армиях мира утеря личного оружия — одно из наиболее серьезных прегрешений; скорее всего, — именно этот способ могли бы использовать враги внутри компаунда, если бы захотели дискредитировать его. Как с этим обстоит в ООН — он не знал, но заранее заготовил два запасных пистолета и сейчас с наглой рожей предъявил англичанину один из них…

— То есть, вы не успели воспользоваться оружием?

— Нет, не успел.

— Как все произошло? Подробно.

Николай выдал заранее заготовленную байку. Зашел в Джамахирия-банк на улице, чтобы обналичить немного евро с карточки. Обналичил (досюда было правдой). Очевидно, за выходящими и банка людьми следили бандиты. Покушал — купил на улице лепешку с мясом и зеленью. Потом приспичило, решил облегчиться, отошел в развалины — и там получил по башке. Очнулся — уже без денег.

Англичанин поморщился. Только русские варвары способны гадить на улице — но туалетов общественных, что платных, что бесплатных, тут не было. Но и тут была разница между русским и англичанином — англичанин делал это вынужденно, а русскому на приличия было плевать.

— Чем вас ударили? — спросил Гренвил.

— Чем-то тяжелым. Камень, палка. Не кулак.

— Не кулак?

— Да, сэр, это точно. Я бы уловил разницу.

— Вас так часто били?

— В детстве занимался в спортивной школе, — недовольно ответил Николай.

Англичанин сделал пометку в бумагах.

— Ударили один раз?

— Да, сэр.

— И кто это сделал — вы не видели?

— Нет, сэр.

— Кроме денег ещё что-то пропало?

— Больше ничего, сэр.

— Кстати, а денег сколько пропало?

— Восемнадцать тысяч евро, сэр.

Англичанин вопросительно поднял брови, но русский сделал вид, что этого не заметил.

— А как насчет гематомы на подбородке? Я вижу ее своими собственными глазами. Вы уверены, что не дрались с кем-либо?

— Нет, сэр. Гематома могла образоваться в том месте, где я потерял сознание и упал на камни лицом, плашмя. Так можно и челюсть сломать, сэр.

Англичанин тяжело вздохнул.

— Интересный вы человек, Орлов.

Николай промолчал.

Гренвилл медленно, со вкусом порвал на мелкие клочки заполненную анкету.

— Поправляйтесь, Орлов, — сказал он, — и соблюдайте осторожность, когда при вас столь крупная сумма наличными. Почувствуете себя плохо — не стройте из себя героя.

— Благодарю, сэр…

* * *

Последним, кто навестил с этот день Николая, был индиец Раджив. Он принес самодельные лепешки с мясом и чай.

Николай мрачно посмотрел на лепешки.

— Спасибо, Раджив, ты добрая душа. Но меня начинает тошнить при одной мысли о еде, так что съешь лепешки сам, друг. А вот чай оставь…

Чай был вкусным…

Снайпер выстрелил, как всегда внезапно… А когда бывает по-другому? Если бы знать, где упасть, так и соломки бы подстелил или обошел бы на хрен это место десятой дорогой. Они ехали в «Мамбе», маленьком, уродливом, угловатом, коротком броневике, — что-то типа военного джипа для сил ООН, в котором можно уцелеть при подрыве на фугасе. Этот джип выдерживал и обстрел из автомата Калашникова, самый распространенный «трабл» на африканских дорогах. Но вот снайперскую винтовку калибра 12,7 — а выстрелили из чего-то подобного — лобовое бронированное стекло не выдержало. Оно буквально развалилось и ввалилось внутрь ломаными осколками. Брызнуло кровью.

Ласло был за рулем. Теоретически его должно было защитить не только бронированное стекло, но и тонировка, мешающая целиться. Однако же надо быть полным идиотом, чтобы не определить место водителя в машине…

И вот теперь он в полном говне…

Шансы ещё были. Он схватил свой автомат, ломанулся назад как волк через линию флажков — одним из достоинств южноафриканского броневика было то, что у него был выход назад, а не вбок. Вывалился на дорогу, прикрывшись остановленным броневиком — как раз для того, чтобы увидеть задницу улепетывающего со всех ног пикапа, где сидели люди Омара.

— С..и! — от злости Николай выпустил им вслед полмагазина. — Крысы ё…ые!

* * *

Немного оклемавшись от последствия сотрясения мозга, — а в сорокаградусной жаре сотрясение мозга это самое то, — Николай начал «решать вопрос» по чехам. Просто так оставить этого он не мог…

Первым делом он навестил полковника Омара, — больше у него надежных контактов здесь не было, — и популярно разъяснил тому, кто такие чеченцы. Дело в том, что в арабском мире просто не понимали, кто такие чеченцы и чем чревато сотрудничество с ними. Здесь было принято держать слово хотя бы перед своими, то есть перед арабами — а для чеченцев арабы тоже были чужими. Чеченцы говорили, что верили в Аллаха, но на деле ни хрена они не верили. Только убивать умели хорошо.

Послушав, чем чреват передел нефтяного рынка, полковник проникся проблемой и пообещал достать этих чеченцев хоть из-под земли. По прикидкам Николая у них здесь должен был быть какой-то лагерь, и этот лагерь — наверняка там, где нет нефти или её очень мало. Не исключено, что они вырезали какое-то племя до последнего человека и живут на его землях. Теперь нормальной связи не было во многих местах, и прежде чем узнают о том, что произошло такое — могут пройти годы.