Терапевт - читать онлайн книгу. Автор: Хелене Флод cтр.№ 43

Если придется подробно рассказать Гюндерсену о том, как я встретила Юлию, думаю, впечатление у него сложится не в мою пользу. Конечно, к делу это не относится, поскольку невозможно представить себе, чтобы Юлия стреляла Сигурду в спину. Однако рассказать, что я повздорила с девушкой друга Сигурда… После того как стерла его сообщение… Да уж.

Непохоже, однако, чтобы Гюндерсена это заинтересовало. Он говорит:

— Да? О’кей, и что дальше?

— Я пошла на метро и поехала в город. Вышла на «Майорстюа», погуляла там, потом поехала к Аннике в Нордстранд. У нее… Я рассказала ей, что случилось, и она отвезла меня в управление полиции заявить о пропаже Сигурда. А, вот еще: утром я позвонила в полицию, хотела заявить о его пропаже, а ваша сотрудница сказала мне, что лучше подождать с этим. Во всяком случае, пока не пройдет двадцать четыре часа.

— А потом?

— Потом мы вернулись в Нордстранд, и я заночевала у Анники.

— Это так, — говорит моя сестра. Она широко расставила ноги и сложила руки крест-накрест на груди, как делают охранники в форме и ботинках из кожи.

— Когда вы вернулись сюда?

— В воскресенье, ближе к вечеру. Днем побыла еще немного у Анники, потом поехала домой.

— О’кей.

Гюндерсен все еще раздумывает, барабанит пальцами по столешнице, и я, взглянув на Аннику, поворачиваюсь к нему.

— А что?

— Рутинный вопрос. Как там это было, с телефоном-то? Вы мне говорили вроде, что звонили ему?

— Да. Всё время, пока у него телефон не сел.

— Так, а когда это было?

— Я звонила ему в субботу утром. Когда Юлия была здесь. Тогда все звонки шли прямо на голосовую почту: гудки, гудки, а потом: «Абонент, которому вы звоните, недоступен»… что-то в этом духе.

Гюндерсен кивает.

— Видите ли, Сара, мы нашли телефон Сигурда.

— Да вы что? — Мы с Анникой не сводим с него глаз.

— Да, — спокойно говорит полицейский. — В саду валялся.

— Как? — говорю я. — Здесь? В нашем саду?

— Да. Фредли нашла его днем.

На мгновение воцаряется тишина. Я смотрю в окно — туман, смеркается — и вспоминаю, как звонила ему последний раз, из спальни, пока в гостиной топталась Юлия. Вспоминаю шаги на чердаке прошлой ночью, распахнутую входную дверь…

В четверг вечером Сигурд сказал мне, что хочет быть у Томаса в половине седьмого утра, чтобы пораньше добраться до места и кататься целый день. Я столько раз возвращалась к этому короткому разговору, что разница между тем, что он сказал, и тем, что, как мне кажется теперь, он сказал, начинает стираться. Могу ли я быть стопроцентно уверенной, что разговор, каким я его помню, протекал именно так? Да, я всегда могла положиться на свою память. Но, например, мог ли он иметь в виду половину седьмого вечера — а я подумала, что он говорит о половине седьмого утра, и это отложилось у меня в памяти? Или вот еще: точно ли, однозначно ли он говорил, что собирается заехать за Томасом? Могу ли я теперь быть уверена, что поняла его правильно? Что я ничего не путаю из-за того, что узнала уже после этого разговора? Не могла я, бесконечно перебирая этот разговор в памяти, раз от разу вспоминать что-то иначе, не замечая этого, и со временем изменений накопилось много? Не видоизменяла ли я разговор, сама того не сознавая?

Не глядя на Гюндерсена, я спрашиваю:

— Что там с заключением от судебной медицины?

— Да, это как раз второе, о чем я собирался сказать, — говорит Гюндерсен. Заключение у нас. Он был убит в пятницу. Причина смерти — огнестрельные ранения. Убитый — Сигурд, никакого сомнения.

Я вспоминаю пятницу, его телефон, в котором раздавались бесконечные гудки. Сообщение: «Привет, любимая. Уже на даче». Тубус, занавески, ковшики.

— Можно мне его увидеть? — спрашиваю я.

— Тело?

— Сигурда. Я могу его увидеть?

— Прошло уже несколько дней. Я бы не советовал.

— Но можно мне?…

Гюндерсен пожимает плечами.

— Я не могу вам запретить; разумеется, можно. Но, как я уже сказал, он умер несколько дней назад. Процесс разложения идет быстро.

— Я хочу видеть его. Как можно скорее.

— Ой, Сара… — произносит Анника. Но не возражает.

— В таком случае, — говорит Гюндерсен, — я рекомендовал бы устроить это уже сегодня вечером.

* * *

Подвал Института здравоохранения отделан кафельной плиткой. Я следую за женщиной в зеленой одежде; маска у нее, как обычно делают с темными очками, поднята с лица на макушку. Меня привезла Анника, но она ждет наверху. Повернула ко мне белое, искаженное лицо и сказала: «Я не пойду, не справлюсь». Ничего. Я пойду одна, последую за дамой в зеленой одежде.

Я не боюсь. Не могу понять, что я ощущаю. Возможно, прилив энергии. Чувства обострены. Я приняла решение. Помню в подробностях, как выглядел старый Торп, знаю, что происходит с телом, пролежавшим три недели на чердаке. А еще знаю, что мне нужно узнать.

Телефон Сигурда валялся в саду. Его тубус появился сам собой. Кто-то ходит по моему дому. Вчера, лежа на полу кабинета и вцепившись в кухонный нож так, что костяшки побелели и заныли, я подумала: может, крикнуть: «Сигурд!..».

К чему кричать? Он умер. Я несуеверна; если уж умер, то с концами. Не верю, что ступени лестницы скрипели под распахнувшим дверь привидением, когда оно улепетывало. Но где-то в дальнем потаенном закоулке головы робко промелькнула надежда: а вдруг это Сигурд? И вот сегодня нашли его телефон… Нашли в Нурберге. Это совсем не значит, что Сигурд побывал здесь. Проще простого забрать у мертвого человека телефон и забросить его в кусты перед домом этого человека. Или, удирая среди ночи, можно просто обронить его…

Но мне трудно поверить, что Сигурда больше нет. Из-за того сообщения на телефоне. Из-за того, что я узнала о нем за это время, из-за его вранья. Возле бюро его ждала женщина. Аткинсон. Сигурд умер; тогда-то я и узнала, как много о нем не знаю. В Институте судебной медицины могут ошибаться. Могут же? Но я ошибиться не могу. Если увижу собственными глазами, что это Сигурд, тогда это действительно так. Я здесь для этого. Чтобы не осталось сомнений.

Женщина открывает дверь в большой зал. В противоположность тому, что я себе представляла, здесь довольно уютно. Хорошее освещение. В подвале вовсе не темно и не сыро. Никаких глубоких шкафов, полных трупов; никаких зловещих врачей-извращенцев. Моя провожатая — ровесница Анники, у нее золотые сережки, широкие бедра; очевидно, рожала. В помещении имеются раковина, несколько кухонных шкафчиков и прилавок, и еще тут стоит металлический стол, на котором лежит нечто, закрытое чем-то вроде простыни. Если б не этот стол, думаю я, и не догадаться, что это за место. Поставь тут обычный стол со стульями, сошло бы за комнату для отдыха персонала в поликлинике.