Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939 - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Медведев cтр.№ 175

Хладнокровие Хейга дополнялось еще одним качеством, превращавшим его в настоящую военную машину, не знавшую ни преград, ни усталости, ни сомнений. Это качество — настойчивость, и в первую очередь в бою. Черчилль определил ее как «искреннее желание воевать с противником». «Горе тому офицеру или генералу, который не мог показать упорства! — отмечал британский политик. — Воюй и убивай, и будь убитым, но подчиняйся приказам, даже если стало очевидно, что высшее командование не предусмотрело развитие ситуации, а не можешь — пошел вон куда хочешь: в тыл, в Англию, к черту» ^[1749].

Описание методов Хейга интересно сравнить с результатами, к которым пришел Черчилль после изучения личности другого полководца. Отношения Джона Мальборо с Евгением Савойским наглядно показали, что, какими бы выдающимися качествами ни обладал человек сам по себе, в союзе он сможет добиться гораздо больше.

Пример личности Гинденбурга и его отношений со своим заместителем генерал-квартирмейстером Эрихом Фридрихом Вильгельмом Людендорфом подтвердил правильность этого наблюдения. Для обозначения в своих произведениях «восхитительного партнерства» ^[1750] этой «великой пары» ^[1751], которое сам Гинденбург назвал «счастливым браком» ^[1752], Черчилль даже использовал специальный, как он сам выразился, «каббалистический символ» ^[1753], объединяющий заглавные буквы двух фамилий в единое целое — ГЕ.По мнению Черчилля, «ничто не может лишить этот союз, который по праву занимает место среди самых знаменитых случаев сотрудничества двух полководцев, ореола славы» ^[1754]. Объясняя секрет этих отношений, которые «помогали обоим» военачальникам, Черчилль акцентировал внимание на том, что «Гинденбург не завидовал, не придирался, не суетился»; «он принимал ответственность за все, что его блестящий, гораздо более молодой подчиненный задумывал и осуществлял». Когда же Людендорф «колебался», тогда «надежная и немудреная сила Гинденбурга приходила к нему на помощь» ^[1755].

В истории дороги к успеху редко бывают гладкими, а описания постфактум, как правило, страдают прилизанностью и стремлением к идеализации. Но Черчилль был не только историком и публицистом. Он обладал значительным политическим и военным опытом и в своих оценках не ограничивался анализом и восхвалением фасада. По его мнению, союз ГЕ не был равнозначным. Всем управлял Людендорф. Именно его мозг «порождал великие решения», именно «его умелая длань двигала и руководила германскими армиями», а Гинденбург «был избран главным образом для того, чтобы позволить ему всем управлять» ^[1756].

Обсуждая власть полководцев, ведущих за собой армии, нельзя не упомянуть еще одно важное качество, которое прочно ассоциируется с понятием лидерства, — харизму. Не вдаваясь в природу этого явления, не пускаясь в исследование, какое место занимала харизма в карьере самого Черчилля, отметим, что большинство персонажей сборника обладали этим качеством. Но вот что удивительно — описывая техники влияния своих героев, Черчилль либо обходит эту черту стороной, либо упоминает о ней в неявном виде. Исключение сделано лишь для одного человека. Если быть точным, в тексте отсутствует термин «харизма», но автор очень близко подходит к этому понятию: «Мало кто устоял перед его личным обаянием. И это не просто головокружение от встречи с властью. Он производил такое же впечатление на своих соратников на всех этапах его борьбы, даже тогда, когда судьба была предельно неблагосклонна к нему» ^[1757].

Эти строки посвящены Адольфу Гитлеру. Фюрер действительно оказывал поистине демоническое воздействие на окружающих. Жертвой его «обаяния» (как выразился Черчилль) стали многие выдающиеся люди, не понаслышке знающие, что такое влияние. Причем это не всегда были немцы или подчиненные Гитлера. Среди друзей Черчилля личностью фюрера были очарованы герцог Вестминстерский, виконт Ротермир, генерал Ян Гамильтон и маркиз Лондондерри. После часовой беседы с Гитлером Ллойд Джордж назвал его «величайшим из ныне живущих немцев». Он неоднократно повторял это в частных беседах, а также, по его собственным словам, «сказал об этом лично» фюреру. В своей статье, опубликованной в Daily Express и посвященной главе Третьего рейха, Ллойд Джордж описывал Гитлера как «прирожденного лидера, магнетическую и динамическую личность», «одной единственной целью» которого было сохранение мира. Своим друзьям он признавался, что «испытывает восхищение» перед этим государственным деятелем. И ему очень хотелось, чтобы личность «таких же выдающихся качеств» встала у штурвала Британии в 1930-е годы ^[1758].

Как такое стало возможным, чтобы не только представители британской аристократии, но даже такой «тертый калач», как Ллойд Джордж, смогли настолько ошибиться в своих оценках? Ответ прост: гипнотическое влияние Гитлера на собеседников строилось на их готовности к самообману. Британский журналист и политик Вернон Бартлетт (1894–1983), проведя в кабинете фюрера сорок минут, восторженно отозвался об «огромных коричневых глазах» Гитлера, «настолько огромных и настолько коричневых, что в них можно было бы влюбиться, если быть женщиной». Изюминка этого панегирика заключается не в том, что всего сорок минут даже не общения, а простого пребывания в кабинете и наблюдения за главой нацистов могли вызвать столь поэтический восторг. Это признание поражает тем, что на самом деле глаза Гитлера были голубыми! ^[1759]

Если люди, причем не самые глупые, ошибались даже в таких простых вещах, как цвет глаз, то чего уж говорить об их заблуждениях в оценке планов, мыслей и расчетов фюрера. А такие прогнозы строились, и не одним Ллойд Джорджем. Джон Саймон, занимающий с 1931 по 1935 год пост министра иностранных дел, считал, что Гитлер «определенно обладает мистическим темпераментом» и ему «совершенно не интересно, что происходит в Западной Европе». Более того, он назвал фюрера «австрийской Жанной д’Арк с усами». Были и другие, кто обращал внимание на миролюбивые намерения главы Германии, видя в нем скромного, но успешного государственного деятеля ^[1760].