История Сицилии - читать онлайн книгу. Автор: Джон Джулиус Норвич cтр.№ 62

Пускай Карла нельзя было назвать интеллектуалом, он отличался трудолюбием и добросовестностью, был глубоко набожным и предельно искренним человеком; он оставил свое королевство потомкам значительно более богатым, чем принял. Как он сам писал в 1750 году:

В этом году я завершил выплату всех долгов, накопленных за последнюю войну ^[117], и все еще располагаю 300 000 дукатов в сбережениях своей казны. В ознаменование этого я отменил установленный donativo [налог], одобренный сицилийским парламентом, хотя нынешняя сумма была больше всех, за какие голосовали ранее; сообщил им, что сию пору мне нет истинной нужды в этих средствах, так что пусть они сохранят деньги, пока те не понадобятся. Итак, я отменил сей налог и посвятил все свое внимание заботам о благосостоянии моих подданных, ибо я желаю спасти свою душу и попасть на небеса.

Неаполь радениями Карла преобразился, сделался одной из великолепнейших столиц Европы. Карл был одержим манией строительства. Еще в начале своего правления он возвел здание оперного театра Сан-Карло, хотя на него самого опера навевала скуку. Далее появились огромные охотничьи замки в Портичи, Каподимонте и Торре-дель-Греко, а также, позднее, громадный дворец в Казерте, способный выдержать сравнение с Шенбрунном или даже с Версалем. К концу своего правления он затеял строительство здания, ставшего известным как Реале Альберго деи Повери, с фасадом длиной 354 метра, предназначенного для размещения, кормления и образования городских неимущих. При этом он неизбежно сталкивался, снова и снова, с непреклонным консерватизмом своих подданных, в особенности церкви. В 1740 году, например, Карл публично заявил, что приглашает евреев селиться в столице; священники и монахи в ответ возбудили в народе недовольство, и когда влиятельный иезуит отец Пепе заверил короля, что он никогда не обретет сына, покуда в городе останется хоть один еврей, королю пришлось уступить. На протяжении семи лет евреев привлекали в страну; после 1747 года их вновь стали изгонять.

К сожалению, помимо упомянутого выше благородного отказа от donativo и двух полезных и прибыльных торговых соглашений с Тунисом и Османской империей Карл мало что сделал для Сицилии. После коронационного визита он больше не бывал на острове, а Мария-Амалия вовсе не видела сицилийских берегов. Единственное наследие короля Карла III – его статуя, и даже ту отлили из бронзы, которую ранее пустили на изготовление статуи австрийского императора и переплавили, когда исчезла необходимость демонстрировать верноподданность австрийцам.

Но правильно ли обвинять Карла в пренебрежении Сицилией? Удостоились бы сицилийцы большего внимания от своего государя, выкажи они хоть малейшее стремление к разрешению собственных проблем? Вполне вероятно – однако они ничего такого не показали. Всякая попытка реформ немедленно блокировалась парламентом. Когда король Карл учредил структуру под названием Верховный магистрат торговли, призванную контролировать, среди прочего, таможенные пошлины, доходы с копей, рыболовных промыслов, поставок продовольствия и добычи соли, выяснилось, что предполагается невиданное: что бароны могут получить меньшинство голосов, если государственные чиновники и торговцы объединятся. Этого было более чем достаточно, чтобы новшество отвергли – его деятельности препятствовали на каждом шагу, и спустя несколько лет Карл признал свое поражение.

Провал этой затеи был тем более трагическим, что ее реализация почти наверняка привела бы к улучшению состояния дорог на острове, изрядно запущенных со времен Римской империи. Рядом с Палермо тянулась на несколько миль мощеная дорога, однако на протяжении большей части восемнадцатого столетия единственными направлениями передвижения в других районах острова служили тропы, протоптанные мулами и их погонщиками, что подразумевало переход вброд рек, невозможный в сезон дождей. Колесные средства передвижения отсутствовали; поездка по суше из Трапани в Мессину (225 миль) обычно занимала около трех недель. Неудивительно, что большинство предпочитало путешествовать морем. Последствия такого состояния дорог для сельского хозяйства и промышленности вообразить нетрудно: каким образом крестьянину или мастеровому из глубинки было выбраться с товаром на ближайший рынок, не говоря уже о появлении на побережье? Не забудем и о проблемах управления: как следовало управлять островом вице-королю, если до большей части территории было попросту не добраться?

Это лишь некоторые из тех хлопот, какие Сицилия доставляла всем, кто пытался ей помочь. Рано или поздно все эти люди приходили к логичному умозаключению: остров ни на что не годен, лучше всего оставить его в покое.

Если мы хотим следовать за судьбой Сицилии, то должны, очевидно, опираться на судьбы ее королей; а поскольку новоизбранный король Сицилии проживал в Неаполе, то теперь нам предстоит отправиться в Неаполь. Первой из проблем этого короля был сам его титул. Он звался Фердинандом III Сицилийским – и Фердинандом IV Неаполитанским, а позже стал Фердинандом I, королем Обеих Сицилий. Вторая проблема заключалась в его характере. Он прожил долгую жизнь, семьдесят четыре года, но на протяжении всех этих лет оставался этаким школьником-переростком, причем изумительно глупым. В юности его каждое утро навещал богемский иезуит, дабы научить Фердинанда латыни, французскому и немецкому языкам, но, как вспоминал сардинский министр, «Его Величество мало преуспел в этом и говорил только по-неаполитански». Подобно своему отцу, он испытывал неподдельный интерес исключительно к охоте; в отличие от Карла, он не обладал даже зачатками ответственности и не страдал угрызениями совести. Он хвастался, что в жизни не прочел ни единой книги. Если не сидел в седле, он проводил время за грубоватой и неистовой возней, из которой обычно мальчишки вырастают в возрасте девяти-десяти; но Фердинанд наслаждался этим занятием до конца своих дней. К счастью для него, он пользовался популярностью в народе (увы, это единственный позитивный факт его правления) и даже был народом любим, а потому старался уделять общению с простолюдинами максимум времени. Государством же по-прежнему управлял главный министр, мрачный видом маркиз Бернардо Тануччи, который диктовал королю каждый шаг и держал при себе королевскую печать, дабы не беспокоиться, что его величество сможет учинить что-либо без его одобрения.

В 1764 году, когда Фердинанду исполнилось тринадцать лет, в королевство Обеих Сицилий прибыл новый чрезвычайный посланник, сэр Уильям Гамильтон, четвертый сын лорда Арчибальда Гамильтона, бывшего губернатора Ямайки. Поговаривали, что его мать была любовницей сына Георга II Фредерика, принца Уэльского, который умер раньше своего отца; слух вполне мог соответствовать истине, поскольку молодой Уильям рос вместе с сыном Фредерика, будущим королем Георгом III, который всегда называл его «приемным братом». Родившийся в январе 1731 года, Уильям некоторое время служил в армии, а затем, в 1761 году, стал членом парламента; но в начале 1764 года, узнав, что нынешнего посланника в Неаполе намереваются перевести в Мадрид, он подал заявление на вакантную должность. Его просьбу удовлетворили, и он занимал свой пост следующие тридцать шесть лет. В великолепном неаполитанском климате его болезненная и хрупкая жена Кэтрин, с которой их объединяла страсть к музыке, вскоре во многом восстановила здоровье, а служебные обязанности оставляли достаточно свободного времени для того, чтобы предаваться интересу к искусству и собирать коллекцию древностей, впоследствии прославившуюся своим богатством. Кроме того, он тщательно изучал Везувий, и ничто не доставляло ему большего удовольствия, нежели прогулка с заинтересованными гостями к вершине вулкана.