Угли войны - читать онлайн книгу. Автор: Гарет Л. Пауэлл cтр.№ 29

Он неумело улыбнулся. Похоже, не знал, куда девать руки. Помявшись, сунул их в карманы комбинезона.

– Вам какое-то время придется провести без движения, – сообщил он.

– Честно говоря, я не могу себе это позволить.

От одной мысли меня охватила паника, как при клаустрофобии. Мне ничего так не хотелось, как встать и пройтись. Ощутить солнце на лице, всей кожей почувствовать ветер. Прикованному к койке, мне не выполнить задания, и, когда поправлюсь, меня снова загонят в те адские джунгли.

Парень как будто смутился:

– Боюсь, у вас нет выбора.

Я, чтобы скрыть волнение, прокашлялся. Мне надо было встать на ноги. Просто необходимо.

– Это ведь корабельный лазарет?

– Гм, да.

Я чувствовал, как непроизвольный тик дергает левый глаз.

– Ты ведь, сынок, не воевал?

– Верно.

Я тоже, но…

– А если бы воевал, мог бы знать, для чего служит корабельный лазарет.

Он покраснел:

– Для лечения больных и раненых.

– Нет.

Я даже головой мотнул для убедительности. Сердце в груди давало перебои. Мне надо отсюда выбраться. Очень хотелось наорать на парня, и нелегко было сохранить ровный дружеский тон.

– Под огнем не до лечения. У тебя одна забота: поставить людей на ноги и вернуть на пост. Залатай, и пусть воюют дальше.

Он все не мог понять, так что я уже заподозрил, что представления о медицине у него самые зачаточные.

– Ты мне поверь, – сказал я. – Я знаю, о чем говорю. И она, – я шевельнул пальцем в сторону Лауры, – тоже знает. Подкати ее сюда, она тебе покажет, что надо делать.

Я никогда не носил стандартных армейских экзоскелетов, но видел их в деле. С виду они больше всего напоминают средневековые пыточные устройства. От облегающей грудную клетку рамы идут тяги к конечностям – для поддержки, усиления и сохранения мобильности при повышенной гравитации. В военное время флот Конгломерата использовал их, чтобы раненые члены экипажа оставались на ногах и продолжали выполнять боевую задачу, – подразумевалось, что победа в бою важнее раненых. Если погибнет корабль, раненым все равно конец. Пусть лучше сражаются, а после победы можно заняться и лечением.

К сожалению, при отсутствии врачебной помощи сверх самой необходимой многие все равно умирали от шока и ран – прямо на своем посту, в усиленном экзоскелете.

Эти штуковины были небезопасны даже при самых благоприятных обстоятельствах. Не остережешься, могут порвать на части. Зато в таком панцире я сумел бы продержаться до выполнения поручения. Чем валяться еще две недели в гулком от пустоты лазарете, я готов был рискнуть.

Лежавшая напротив Лаура была другого мнения:

– Не собираюсь помогать самоубийце.

– Ну, я так или иначе в него влезу, – сказал я и нацелил большой палец на медика, – а с этого парнишки толку мало.

Обернувшись в сторону мальчишки в белом халате, я добавил:

– Не в обиду будь сказано.

Он старательно готовил костюм: разворачивал на петлях серые пластины грудной клетки, освобождая место для меня.

– Я не обиделся.

Его выговор показался мне знакомым.

– Ты конглом?

Он смущенно потер себе загривок:

– Был.

– На войну по возрасту не поспел?

– Я был в Академии.

– На Рейвенсклиффе? – улыбнулся я, насколько позволяли боль и лекарства. – Я служил там копом. Хотя, наверное, задолго до тебя. Так вот, как рейвенсклиффец рейвенсклиффцу, ты мне поможешь?

К счастью, в замешательстве парень не заметил, как отчаянно дрожит мой голос. Он краснел и переминался с ноги на ногу.

– Я раньше никогда этого не делал.

– Я тоже.

Лаура вздохнула.

– Аш, – сказала она, – в последний раз: не валяй дурака, чтоб тебя.

Она-то видела меня насквозь. Понимала, что я в панике.

Я попробовал сбить ее вопросом:

– Ты точно не хочешь мне помочь?

– Не хочу, – она стиснула зубы, – потому что это дурь, а мне не хочется видеть твою смерть.

От неподдельной заботы в ее глазах я только сильнее разозлился. Не нуждался я в ее жалости. Мне важно было одно – выполнить задание, чтобы никогда больше не возвращаться к вонючим, потным ночам на краю того летного поля.

Я переключился на тощего небритого лекаря:

– Как тебя зовут, док?

– Престон.

– Ну вот, Престон, помоги-ка мне встать.

Ребра скелета сошлись поверх моих, как челюсти медленно смыкающегося капкана. Я ощутил, как они облегают, сжимают и поднимают мой израненный торс, а браслеты тяги обхватывают руки и ноги. Поддержка дотянулась даже до пальцев рук. В загривке кололо иголочками – это нейронные волокна костюма пробивались к спинному мозгу, – а в правую руку у плеча воткнулась инъекционная игла для подачи седативных и обезболивающих. Теперь, когда экзоскелет связался с позвоночником, удалить микроволокна и освободить меня из объятий костюма мог только опытный хирург, а Престон под это определение явно не попадал. Мне придется ходить в этой штуке до конца миссии или рискнуть повреждением центральной нервной системы.

Когда углеволоконные кости встали на место и как следует подтянулись, Престон завертелся вокруг меня, застегивая эластичные ремешки и замыкая ручные крепления. На это ушло около десяти минут, и все это время у него дрожали руки.

Наконец он отступил в сторону, позволив мне стоять самому, держась только жесткостью костюма.

– Как я выгляжу?

Он критически осмотрел меня:

– Как вы себя чувствуете? Вам удобно?

– Чувствую, будто меня бык бодал, – глаз у меня снова задергался, – а в остальном не так плохо. Вроде как ничего не вешу, будто меня на руках несут.

– Попробуйте шевельнуть рукой. Дискомфорта нет?

Мне хотелось дать ему в морду. Вместо этого я на пробу взмахнул рукой.

– Нет, хотя ощущение странное.

Я сжал и разжал кулак. Ждал, что сервомоторы при каждом движении станут жужжать и повизгивать, но они работали беззвучно и уверенно. Казалось, мне по силам разорвать надвое койку или прорваться сквозь переборку, отделяющую меня от открытого космоса.

– Что скажешь? – обратился я к Лауре.

Она потерла лубок на ноге и вздохнула, а потом обратила ко мне усталый, разочарованный взгляд:

– Еще раз скажу, что ты делаешь большую ошибку.

– Да ладно тебе!

Пластинка на предплечье экзоскелета позволяла управлять подачей лекарств – препаратов, предназначенных для поддержания боеспособности раненого. Я, постукивая указательным пальцем по меню, выбрал опиаты против боли и добавил амфетаминов для остроты мышления. В лекарствах я плохо разбирался, так что дозу пришлось выбирать наугад. Но я рассчитывал, что если меня усыпят морфины, то разбудят стимуляторы. Одни смягчат нежелательные эффекты от других, поэтому я буду бодр и не почувствую боли.