Он, она и три кота - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Горышина cтр.№ 28

— Он не любит Юлю. Никогда не любил. Это вынужденный брак. Я их поженила, понимаешь? Нет, знаю, что не понимаешь… Твой отец просто пошел бы во все тяжкие без жены. И не нашел бы себе сам. Ну, его бы кто-нибудь охомутал, разведя на бабки. А деньги надо было сохранить и приумножить для тебя. Оливия, я не хотела, чтобы ты знала…

— Почему? Чем лучше думать, что твой отец козел?

— Мне очень жаль, что ты так думала. Очень жаль. Ты ведь так часто бывала у Юли дома. Ты виделась с отцом. Он ни на день не выпадал из твоей жизни.

— Я ненавидела эту тетю Юлю.

— А теперь пожалей.

— За что жалеть? Ей, можно сказать, повезло с мужем. Данные ее не располагают к богатой жизни.

— Как ты можешь? Юля нормальная…

— Нормальных целый город. Но прислуга не у каждой есть, лексус тоже. А у тебя джетта, почему?

— Потому что я говно всякое на ней вожу. Жалко хорошую тачку портить… Пошли. Есть ты все равно не будешь, а я пить больше не могу.

— Мама, давай стену перекрасим в оранжевый цвет?

Через неделю после несостоявшейся встречи с маскарадником Оливка стояла в дверях гостиной в позе воительницы. Только в руках, к счастью, пока еще был не валик, а всего лишь бутерброд. Но это пока — Оливка пусть и маленькая, но все же женщина.

— Давай лучше ты в парикмахерскую сходишь подстричься?

Свободной рукой Оливка тут же схватилась за волосы у лопаток.

— Тебе не нравлюсь я с длинными? — вопрос прозвучал слишком уж искренне.

— Мне не нравится твое настроение. Моя квартира не виновата, что у тебя проблемы в личной жизни. Я говорила тебе с ним не встречаться, говорила?

— Мама, это и моя квартира тоже, — засранка деловито пропустила окончание моей фразы мимо ушей.

— Твоя здесь только комната — ее перекрашивай на здоровье. Там уже после дивана хуже не будет. Ну что ты ешь на ходу? Твой папочка пропускную систему ввел, как в советских проходных? Премию снимает за пятиминутное опоздание?

— Нет, я просто не знаю, как тебе об этом сказать помягче…

— Я сижу. Говори прямо.

Я сидела перед чашкой нетронутого кофе. Оливка забыла в комнате телефон и побежала к нему по первому писку, не бросив бутерброд на тарелку.

— Короче, я пригласила Сергея на ужин. Ты же нас накормишь?

— Сегодня?

Я кофе еще не отхлебнула, но во рту все равно сделалось горько. Черт… Вот только званных обедов мне не хватало! Красотка всю неделю решала свои любовные проблемы, а я свои, просто проблемы, но полюбовно. Лешка передал мою просьбу Юле, и та позвонила мне. Вчера у нас с ней состоялась встреча в кофейне. На нейтральной территории. Я хотела пригласить ее к себе, она — к себе, в итоге решили, что красивые цветы растут только на нейтральной полосе, а у нас действительно пока были лишь цветочки, ягодки все впереди — волчьи.

Я не стала наряжаться. Даже почти не накрасилась. Юля тоже решила сыграть в Госпожу Непринужденность, но и у нее остались круги под глазами от бессонных ночей, которыми наградил нас обеих ненаглядный наш Лешенька, так бы и врезала ему!

Сели, взяли по кофе и больше ничего. Смотрели, не мигая, в глаза и снова ничего — ничего не говорили, не могли начать. Впрочем, мы не говорили друг с другом с тех самых пор, как Оливка стала ходить на дни рождения Богдана самостоятельно. То бишь давно.

Юля за это время изрядно постарела. Или за пару последних ночей — фотки в соцсетях, которые иногда подкидывала мне лента, показывали ее королевой. Но королевы тоже плачут, когда не в силах защитить короля от посягательств черной королевы.

— О чем вы хотели поговорить со мной, Надежда?

Юля не выдержала первой. Но выдержала деловой тон — за прошедшие годы она перестала использовать мое отчество, но на ты не переходила, да я и не настаивала. Мне вообще было плевать, какими словами она поминает меня всуе. Я и так знала, что непечатными.

— О Богдане.

Юля выпрямилась еще сильнее, точно вспомнила о никогда не планированной карьере балерины. На шее натянулись все жилы. На шее, выдававшей возраст, несмотря на крема и дорогих косметологов. Полжизни прожито у нас обеих. Сейчас Лешка попросил жену выкинуть тринадцать лет коту под хвост. Тому, что был изображен у меня на обложке телефона, спрятанного под растопыренными пальцами. Я не ждала звонка — я успокаивала нервы. Напрасно. Ничего не работало. А от кофе только давление подскочит: сердце и так разрывает уже виски.

— Юля, я пребываю в таком же шоке, что и ты. Леша принял это решение самостоятельно, так что я тут…

— Я вас ни в чем не подозреваю и, упаси боже, не обвиняю, — перебила Юля холодно. — Я знаю, что в наших жизнях все решает Алексей.

Ну, не знаю, насколько искренней была Юля, когда говорила это, но я не стала ее разубеждать и просто смиренно кивнула. Да и вообще она права — такая бредовая идея могла прийти только к Лешке. Встал, ушел, захотел вернулся… По-мужски, а что? Вы там, бабы, сами улаживайте между собой нестыковочки. Я все равно живу в офисе на кофе, который варит мне секретарша. Только не забывайте, что я отец: чур, я главный в стае…

— Юля, я не знаю, что ты решишь со вторым ребенком, но знай, я приму любое твое решение относительно Богдана. Я не собираюсь говорить ему правду, не волнуйся.

— Об этом я не волнуюсь, — скривила она губы очень зло. — Тут от вас, Надежда, ничего не зависит. Через пару лет он сам обо всем догадается, глядя в зеркало. У него даже мимика ваша. Вот же природа-чудесница, ребенок вас и не видел толком, а даже говорит с вашими интонациями.

Я сжала губы. Прошла длинная секунда, прежде чем я решилась на ответ:

— Ну, надеюсь, вырастет он все-таки мужчиной…

Что за глупость я сказала, но поздно… Лицо Юли осталось неизменным, литым из металла. Я даже чувствовала неприятный стальной запах — правда, исходил он от меня, я слишком нервничала.

— Не волнуйтесь, Надежда. Вы же не женщина.

Я выдержала плевок, не опустила головы и не подняла руки, чтобы убрать с лица волосы, которые выбились из-за уха. Лучше не отвечать.

— Я думаю, до родов мы можем брать Богдана только на выходные. Ну, если тебе будет тяжело, я помогу…

— Мне не будет тяжело, — отчеканила Юля. — Богдан беспроблемный ребенок.

Я кивнула, и мы разошлись. Так толком ничего и не решив про общего ребенка.

Ясно было лишь одно — назад пути нет, ей придется развестись, а мне придется снова поставить подпись при свидетелях. Можно даже пригласить прежних ради прикола. Чувство, что все это делает по приколу, по чужому, не покидало меня ни на минуту. Надеюсь, Лешка потом не пожалеет. Я не смогу стелить ему так же мягко, как стелила Юлечка — упадет, будет больно, очень.