Американская интервенция в Сибири. 1918–1920. Воспоминания командующего экспедиционным корпусом - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Сидней Грейвс cтр.№ 50

Я попросил его сесть и потом напомнил ему о своих усилиях возвратить эту собственность, а также о том, что не получил от них никакого ответа. Я высказал предположение, что если бы они были на моем месте, то ситуация обернулась международным скандалом. Я сказал, что не хотел бы доставлять им неприятности, но не могу извиниться за свое письмо или отозвать его. Он ответил, что мы долго были добрыми друзьями и они очень сожалеют, что добрые воспоминания об этом будут омрачены моим письмом. Я ответил, что не считаю письмо предметом для гордости, но намерен получить винтовки. Он ответил, что я могу забрать винтовки в любое время, когда пришлю за ними. Я сказал, что мои солдаты будут у поезда в 3:30 после полудня и заберут винтовки. После этого я согласился отозвать свое письмо.

Я послал за винтовками и выяснил, что их пять тысяч девятьсот штук и они лежат в тех же ящиках, в которых прибыли из Америки. Это была часть тех винтовок, которые Соединенные Штаты прислали «для воюющих сил адмирала Колчака».

В тех случаях, когда генеральный консул Харрис позволял своей восторженности в отношении Омского правительства брать верх над здравым смыслом, это выражалось в его старании утаить от Соединенных Штатов определенную информацию. Приведу пример.

Во время нашего с мистером Моррисом пребывания в Омске один англичанин уведомил нас, что атаман семипалатинских казаков Анненков убил три тысячи евреев в Екатеринбурге. Анненков был известен как казак-убийца, на своей фуражке и гимнастерке он носил эмблему – череп и скрещенные кости. Доктор Розенблат, присланный евреями Нью-Йорка, чтобы сделать все возможное для помощи сибирским евреям, слышал об этом погроме. Он сообщил об этом через мою канцелярию, поскольку генеральный консул уже упрекал его за предыдущее сообщение. Очевидно, мистер Харрис сожалел, что я позволил доктору Розенблату сообщить об этом погроме, потому что он отправил доктору Розенблату следующую телеграмму: «Находясь в Екатеринбурге, вы сообщили, что казаки ранили или убили три тысячи евреев. Такие лживые и безответственные сообщения, как это, не могут помочь, а лишь озлобляют Омское правительство против евреев. Тем не менее я надеюсь, что в своих будущих телеграммах вы будете сообщать только реальные факты».

Генеральный консул Харрис придирался. Точное число убитых в Екатеринбурге не имело значения по сравнению с самим фактом погрома. О нем было широко известно, но мистер Харрис не хотел знать. В военном донесении, которое я получил об этом погроме, говорилось, что казаками Анненкова были убиты тридцать пять сотен человек. Далее там сообщалось: «Когда этот вопрос задали в омском штабе, они прямо не признались, но и отрицать не стали, намекнув на то, что в Екатеринбурге что-то произошло, и евреям стоило бы кое о чем подумать».

Из Вашингтона я получил телеграмму, где говорилось, что генеральный консул Харрис «утверждает, что сообщение Розенблата о еврейском погроме абсолютная фальшивка. В следующий раз не присылайте донесений, точность которых не была проверена».

Даже представители Колчака не заходили так далеко в попытках отрицать справедливость сообщения о еврейском погроме, как американский генеральный консул. Откуда Харрис взял свою информацию? Он не ездил в Екатеринбург. Он позволил своему восторженному отношению к правительству Колчака взять верх над благоразумием. С большим основанием доктор Розенблат мог назвать «фальшивкой» утверждение генерального консула. Если генеральный консул Харрис имел в виду, что доктор Розенблат назвал слишком большое или слишком маленькое число убитых, это могло бы отчасти оправдать его заявление, поскольку точное число убитых никто не знал. Но если мистер Харрис хотел сказать, что никто из евреев не был убит, то его сильно дезинформировали.

Доктор Розенблат был не единственным американцем, оклеветанным сторонниками Колчака за то, что он не желал закрывать глаза на факты. YMCA (Юношеская христианская ассоциация) действовала в Сибири в своих лучших традициях. Глава ассоциации мистер Г. У. Фелпс был человек с характером, с принципами, с обостренным чувством долга. Человек, который никогда не свернул бы с избранного им пути ради похвалы от самопровозглашенных правителей. 20 октября 1919 года генеральный консул телеграфировал мистеру Фелпсу следующее: «В связи с теми трудностями, которые возникли у вас с таможенными властями во Владивостоке, министр финансов сообщил мне, что располагает определенной информацией о приобретенных YMCA мехах с целью экспортировать их. А также о том, что они хранятся на складе во Владивостоке. Учитывая, что экспорт мехов запрещен, в отношении YMCA действуют те же правила, что и в отношении любых других экспортеров и импортеров».

Это обвинение не имело под собой никаких фактических оснований и было лишь предлогом, чтобы досадить YMCA. На самом деле правительство Колчака пыталось заставить YMCA стать его агентом по снабжению, как это сделали с американским Красным Крестом, и, когда это не удалось, ассоциации стали вставлять палки в колеса всеми возможными способами. Единственный способ для YMCA, как и для любой другой американской организации, поладить с приверженцами Колчака заключался в том, чтобы не только помогать, но и подчиняться их диктату в отношении того, как им следует помогать.

Не стоит забывать, что окружение Колчака составляли представители правящего класса России. История любой страны показывает, что этот класс всегда будет отчаянно биться за сохранение своих привилегий, и именно это происходило в Сибири. Единственная цель царского офицерства состояла в реставрации того положения, каким оно было до революции.

21 октября я передал в Вашингтон:

«Британский офицер, только что вернувшийся после трехмесячного пребывания на службе в сибирской армии, описывает положение на фронте следующим образом: «Рассказы о боях и победах сильно преувеличены. На самом деле нет ничего, что могло бы предотвратить скорое взятие Омска большевиками. Весь план кампании сводится к тому, что толпу одетой в британскую военную форму бедноты отсылают на фронт, где она при первой же возможности переходит на сторону большевиков».

Если бы генерал Нокс узнал о таком заявлении со стороны британского офицера, он принял бы столь же решительные меры, как те, которые приняло британское правительство в отношении мистера О’Рейли, сменившего сэра Чарльза Элиота на посту британского верховного комиссара в Сибири, когда сэра Чарльза отправили послом в Японию.

Через месяц после прибытия мистер О’Рейли приехал ко мне и сказал: «Вы единственный иностранный представитель в Сибири, который следует заявленной цели своего правительства. Я с максимально возможной тщательностью изучил положение дел в Сибири и пришел к убеждению, что политика «невмешательства» – единственная политика, которая может дать надежду на успех. С сего дняшнего дня британцы с вами и будут следовать той же линии поведения, которой следуете вы».

Конечно, я был очень доволен этим заявлением мистера О’Рейли и от души поблагодарил его. Я слышал очень мало добрых слов с тех пор, как после подписания перемирия решил, что время использования американских войск в военных действиях прошло.

Представьте себе мое удивление, когда спустя четыре дня мистер О’Рейли снова пришел ко мне и показал телеграмму из Лондона, где говорилось: «Уезжайте из Сибири с первым же судном, уходящим из Владивостока, не дожидаясь британского корабля».