Американская интервенция в Сибири. 1918–1920. Воспоминания командующего экспедиционным корпусом - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Сидней Грейвс cтр.№ 49

Я думаю, будет справедливым сделать вывод, что эта информация наверняка была предоставлена Государственным департаментом. Поскольку Государственный департамент полностью полагался на информацию собственных представителей в Сибири и в то же время игнорировал информацию, предоставляемую представителями военного министерства, я вынужден прийти к заключению, что эта информация исходила от представителей Государственного департамента в Сибири.

Генерал Хакен приехал ко мне по поводу винтовок, и я сказал, что согласен передать их в Иркутске, который находился за пределами территории, контролируемой казаками. Его это устраивало, и он остался доволен, поскольку теперь чувствовал большую уверенность в том, что получит винтовки. Однако эта договоренность не устраивала русских военных на Дальнем Востоке, и они выступили с предложением, чтобы один состав с винтовками сопровождали американцы, а другой русские, но я отказался это сделать.

Япония и генерал Нокс сумели подогреть неприязнь сторонников Колчака к американским военным до такой степени, что 17 сентября я передал в Вашингтон следующее: «Казаки под командованием Калмыкова угрожают начать действия против американцев. Их намерения поддержаны Семеновым и, как я полагаю, инспирированы Японией. У этих казаков есть бронепоезд, с которым нам не справиться тем оружием, которое у нас есть в наличии. Думаю, в этом причина их дерзости. Прошу, чтобы мне прислали один дивизион трехдюймовых орудий или горной артиллерии. Я не уверен, что, если они не будут присланы, с американцами что-нибудь произойдет, но я абсолютно уверен, что, если их пришлют, с ними точно ничего не произойдет».

Следует помнить, что Семенов и Калмыков были настоящими бандитами и убийцами. Присущие им моральные качества не удержали бы их от совершения какого угодно преступления. Только физический страх и боязнь лишиться поддержки японцев могли удержать их от нападения на американцев или чего-то подобного.

Первый состав с винтовками, присланными правительством Соединенных Штатов для «воюющих сил адмирала Колчака», отправился в Иркутск без проблем. 24 октября, когда второй состав доехал до Читы, где располагалась штаб-квартира Семенова, его остановили, и Семенов потребовал себе пятнадцать тысяч винтовок. Лейтенант Райан, который вместе со своими пятьюдесятью солдатами сопровождал поезд, ответил, что не может отдать им винтовки без приказа из Владивостока. Семенов сказал лейтенанту, что, если он не отдаст винтовки в течение тридцати часов, их возьмут силой. После этого Семенов подогнал к американскому поезду два бронепоезда и батальон казаков.

Поскольку Семенов утверждал, что Колчак разрешил ему забрать винтовки, консул предложил, чтобы по этому вопросу связались с генералом Грейвсом, находящимся во Владивостоке, для чего русские предоставили телеграфный аппарат. Телеграмма лейтенанта Райана пришла ночью с 24 на 25 октября. Я ответил лейтенанту, чтобы он не отдавал винтовки.

Посылая этот приказ, я не боялся, поскольку знал, что в то время, когда Семенов требовал у лейтенанта Райана отдать винтовки, в Чите находился командующий японскими войсками в Сибири генерал Юи. Учитывая, что по Железнодорожному соглашению Чита относилась к зоне ответственности Японии, если бы ни генерал Юи, ни командующий японскими войсками в Чите не выразили протеста против действий Семенова, это означало бы нарушение соглашения. Поэтому я был уверен, что японцы не позволят ему пойти на крайность и атаковать лейтенанта Райана.

Семенов задержал поезд лейтенанта Райана на сорок часов, но потом сказал, что тот может ехать.

Как только Колчака выбили из Омска и он двинулся на восток, я почувствовал, что близится конец, поэтому отказался посылать ему винтовки. В донесениях, которые я получал до того, как он покинул Омск, говорилось, что он теряет власть и большая часть его войск перешла на сторону большевиков.

Тем не менее американский генеральный консул мистер Харрис продолжал упорствовать. Он телеграфировал, что отступление Колчака из Омска следует рассматривать не как проявление слабости, но скорее как проявление силы. Генерал Хакен, естественно, хотел, чтобы я продолжал отдавать ему винтовки, поскольку это позволило бы ему распорядиться ими в собственных интересах.

В отношении этих винтовок 29 октября я телеграфировал в Вашингтон: «По моему мнению, если мы добровольно или своим бездействием позволим американским винтовкам попасть в руки Семенова, Калмыкова или Розанова, то поможем оружием самым худшим преступникам, какие только есть в Сибири. Это будет означать, что мы пренебрегаем интересами народа, и, следовательно, вызовет возмущение большей части населения Сибири в отношении Соединенных Штатов. Кроме того, мы только поможем японцам отсрочить стабилизацию положения в Сибири, поскольку угнетение и эксплуатация девяноста процентов населения такими преступниками, как те, которых я назвал выше, не может продолжаться вечно, какую бы помощь им ни оказывали».

Японская штаб-квартира позже проинформировала меня, что винтовки, доставленные лейтенантом Райаном в Иркутск, были переданы Семенову, и в следующий раз оружием, которое я передал Колчаку, заинтересовались только через месяц после того, как я покинул Владивосток.

Ко мне пришел русский, который утверждал, что четыре вагона (он указал какие) были загружены американскими винтовками в тех самых ящиках, в которых они пришли. Он сказал, что вагоны стоят на запасных путях и их охраняют японские солдаты. Я спросил у русского подробности, но он, вместо ответа, схватил свою шапку и ушел, бросив: «Больше я ничего не могу вам сказать».

Я чувствовал, что русский говорит правду, однако не имел доказательств, чтобы предпринять какие-нибудь действия. Через несколько дней после того, как я получил информацию об этих винтовках, ко мне приехал начальник японского штаба. Я отвлек его разговорами и, когда он расслабился, рассказал ему насчет вагонов, груженных американскими винтовками, и заметил, что, поскольку они не были оплачены русскими, я требую считать эти винтовки американской собственностью. Посмотрев на его реакцию, я решил, что сообщение русского было правдой. Японец не стал отрицать, что винтовки у них, и сказал, что во всем разберется.

Вскоре после этого ко мне приехал еще один японский генерал. Я сказал ему, что не получил объяснений от начальника штаба и хочу забрать винтовки. К тому времени моя уверенность в правдивости рассказа русского усилилась вдвое.

Еще через неделю или десять дней я написал японскому командующему письмо, где выразил уверенность в том, что винтовки у японцев, и повторил свое намерение забрать их. Я заявил, что если не получу ответа в течение сорока восьми часов, то предприму шаги, которые сочту необходимыми, чтобы вернуть оружие. Я отослал это требование в японскую штаб-квартиру с посыльным и приказал ему получить на конверте отметку о вручении. Я ждал двенадцать часов, двадцать четыре часа и после тридцати шести часов ожидания получил из японской штаб-квартиры сообщение, в котором меня просили о встрече, назначенной всего за полчаса до указанного мною времени.

На следующий день в назначенное время ко мне в кабинет явился начальник японского штаба с саблей и в перчатках, что указывало на официальный характер его визита. Держа в руке мое письмо, он сказал: «Мы считаем это письмо крайне неприятным. Вы намекаете на то, что японцы украли американскую собственность».