Американская интервенция в Сибири. 1918–1920. Воспоминания командующего экспедиционным корпусом - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Сидней Грейвс cтр.№ 45

Вернувшись в Омск, мы с полковником Эмерсоном зашли в парк. Там играл оркестр, и мы насчитали около тысячи танцующих. Эта веселая толпа находилась не более чем в двадцати минутах пути от того места, где умирали солдаты, многие, без сомнения, из-за отсутствия ухода.

Во время своего пребывания в Омске посол Моррис, казалось, поверил, что существует какая-то надежда умиротворить Сибирь, помогая Колчаку. Но я никогда и не видел реальных способов восстановить порядок с помощью его сторонников. Поездка в Омск не изменила моих взглядов. Фактически после нее я еще больше чем прежде утвердился в своем мнении относительно возможностей Колчака, поскольку меня теперь не могли обмануть сообщения о настроениях людей к западу от озера Байкал.

Существуют противоречивые сообщения о том, какие рекомендации дал посол Моррис в отношении вопроса о признании Колчака. Я видел публикации в американской прессе, где говорилось, что он рекомендовал признать его.

Информация, которую я получил из Омска и которую считал очень надежной, поскольку она исходила непосредственно от министра иностранных дел в правительстве Колчака Сукина, сводилась к тому, что мистер Моррис рекомендовал признать Колчака, но только если Соединенные Штаты готовы прислать 25 тысяч солдат, чтобы заменить чехов, и предоставить Колчаку финансовую помощь в размере 200 миллионов долларов. У меня не возникло сомнений в том, что к рекомендациям посла прилагались эти условия.

Мистер Сукин сказал моему информатору, что Колчак будет не в состоянии обеспечить выполнение Железнодорожного соглашения в том случае, если Соединенные Штаты не признают его, не окажут финансовую помощь в размере 200 миллионов долларов и не пришлют 25 тысяч солдат, чтобы заменить чехов. Кроме того, он сказал, что мистер Моррис согласился не делать никаких заявлений о том, что они не в состоянии выполнять Межсоюзническое железнодорожное соглашение до тех пор, пока Вашингтон не примет окончательного решения относительно признания, финансовой помощи и отправки войск. Каждый, кто знал о настроениях конгресса Соединенных Штатов в то время, понимал, что рекомендация признать Колчака на таких условиях была равносильна рекомендации не признавать его.

Так или иначе, но, к счастью для Соединенных Штатов, Колчак не был признан. По моему мнению, признание режима Колчака не помогло бы ему, в какой бы период оно ни было сделано.

1 августа мы с послом выехали из Омска во Владивосток. Мы останавливались в Ново-Николаевске, Иркутске, Верхнеудинске и Харбине. Ничего интересного не происходило до тех пор, пока мы не доехали до территории Семенова. К тому времени стало хорошо известно, что Семенов учредил так называемые «станции смерти» и открыто заявлял, что не может заснуть ночью, если не убьет кого-нибудь днем.

Мы остановились на маленькой станции, и к нам в поезд поднялись два сотрудника американского Русского железнодорожного сервисного корпуса. Они рассказали, что за два или три дня до нашего приезда солдаты Семенова убили триста пятьдесят русских, которых привезли на поезде. Я не помню, были ли в поезде одни мужчины или и мужчины и женщины. Эти двое американцев заявили примерно следующее: «Через станцию проходил поезд с пленными, и все на станции знали, что их собираются убить. Сотрудники сервисного корпуса попытались пройти к месту казни, но их остановили солдаты Семенова. Через час пятьдесят минут поезд вернулся на станцию пустым. На следующий день эти двое сотрудников пошли к предполагаемому месту казни и обнаружили свидетельства массовой расправы. По валявшимся на земле гильзам они поняли, что пленных расстреливали из пулемета, поскольку пустые гильзы лежали кучами, как бывает, когда они выпадают из пулемета. Тела были сброшены в два свежевырытых рва. В одном тела были полностью засыпаны землей, в другом во многих местах из-под земли торчали руки и ноги».

Один из работников сервисного корпуса оставил мне показания об этом происшествии, но позже я не смог найти их в своих бумагах, хотя то, что написал выше, в целом совпадает с его показаниями.

Пока мы ехали в Омск и обратно, у меня была возможность поговорить со многими сотрудниками мистера Стивенса о работе железной дороги и выполнении Железнодорожного соглашения. В Вашингтон я сообщил следующее:

«По результатам разговоров с представителями американского Русского железнодорожного сервисного корпуса у меня сложилось впечатление, что наши железнодорожники здесь мало чего добились. Они дают советы русским железнодорожникам, но не имеют возможности проверить, выполняются ли их рекомендации. Мистер Моррис считает, что эти препятствия можно устранить, и тогда им удастся кое-что сделать. Я, однако, не верю, что это возможно, пока у власти Колчак.

Русские военные практически полностью контролируют железные дороги. Свой контроль они осуществляют через начальников станций и областные управления. Эти господа не допустят, чтобы в область проникало что-либо способное нанести вред Колчаку, и оправдывают свои действия старым пугалом большевизма.

Железнодорожное соглашение обеспечивает эксплуатацию железных дорог посредством Технического управления, созданного по договоренности с союзниками».

Эти военные чиновники были назначенцами Колчака, и он не стал бы их снимать, несмотря на то и дело возникавшие скандалы и взяточничество. Полковник Эмерсон рассказывал мне, что начальники станций требуют 40 тысяч рублей сверх официальной платы за аренду крытого вагона из Владивостока до Омска.

Один русский генерал оставил место на Забайкальской железной дороге, которое приносило ему 3 тысячи рублей в месяц, объясняя это тем, что он с семьей не в состоянии прожить на эти деньги. Приехав во Владивосток, он занял в областном управлении место, не предполагавшее вообще никакого официального заработка.

Когда я был в Иркутске, второй помощник мистера Стивенса полковник Лэнтри рассказывал мне, что в Иркутске скопилось 13,5 тысячи тонн товаров, предназначенных для отправки в различные города Сибири, а в Сретенске их скопилось 27 тысяч тонн. Значительную часть этих товаров составляла соленая рыба в бочках, являющаяся основной пищей бедного русского населения. Областное управление не разрешило ему отправить ни килограмма этой рыбы. Позже полковник Лэнтри известил меня, что практически вся рыба испортилась и была выброшена в реку.

В то же время консервированный амурский лосось, производимый фирмой «Сейл & Фрейзер», имеющей бизнес в Токио, поставлялся в эти города без всяких проблем. Консервированный лосось был гораздо дороже и меньше любим бедными людьми. Причина, по которой областные управления в Иркутске и Сретенске не позволяли мистеру Лэнтри отправить рыбу, безусловно, заключалась в том, что кто-то давал им за это взятки. Членов этих областных управлений, являвшихся военными представителями Колчака, совершенно не интересовали нужды простых людей.

По моему мнению, президент Соединенных Штатов никогда не стал бы вступать в Межсоюзническое железнодорожное соглашение, если бы не верил, что это соглашение облегчит положение русских людей независимо от их политических предпочтений. Но в Сибири добиться этого было невозможно. Все представители союзников и представители Государственного департамента Соединенных Штатов поддерживали исключительно Колчака, и чем безнадежнее становилось положение Колчака, тем ожесточеннее его сторонники относились к тем, кто ему не помогал.