Американская интервенция в Сибири. 1918–1920. Воспоминания командующего экспедиционным корпусом - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Сидней Грейвс cтр.№ 43

Мы выехали в 8 часов утра, но около 11 часов нас перегнали на запасной путь и оставили там. Никто не мог или не хотел объяснить, почему нас задержали. Полковник Эмерсон не мог добиться, чтобы нас отправили, даже несмотря на то, что являлся первым заместителем мистера Стивенса, который, как считалось, отвечал за техническую эксплуатацию всей этой железной дороги. На закате наш поезд тронулся. Поскольку нас задержали, на то, чтобы преодолеть 260 километров, нам понадобилось 32 часа.

Примерно за четыре часа до прибытия в Ишим мы остановились в маленьком городке, где к нам явились несколько офицеров Колчака, которые сказали капралу, отвечавшему за охрану поезда, что вынуждены забрать наш состав для военных нужд и что им очень жаль, но нам придется сойти. Капрал решил, что сможет уладить ситуацию, не сообщая мне, и, чтобы это сделать, приказал солдатам зарядить винтовки. Русским офицерам он сообщил, что «если они предпримут какие-нибудь действия, то город увидит такое число мертвых русских офицеров, какого еще никогда не видел». В результате наш поезд двинулся дальше в Ишим. Когда мы выехали из города, ко мне подошел переводчик и сообщил о разговоре между капралом и русскими офицерами, хотя сам капрал мне так ничего и не рассказал. В конце концов, в четыре часа пополудни следующего дня после отъезда из Омска мы прибыли в Ишим.

Когда я вышел из вагона в Ишиме, как и ожидал, появился очередной вездесущий английский офицер, чтобы объяснить, что мне следует делать, а чего не следует. Такое впечатление, что войска Колчака всегда сопровождал какой-нибудь английский офицер. Этот капитан по фамилии Мюррей, в частности, сказал: «Генерал, я вас умоляю не ездить туда, потому что вас схватят большевики, и это сведет на нет все, чего мы тут добились».

Данное заявление показалось мне удивительным по двум причинам.

Первая. Как и почему капитан Мюррей мог узнать, что я собирался ехать в Петропавловск на машине? Очевидно, его известили из Омска. Это была первая откровенная попытка удержать меня от того, чтобы я своими глазами увидел эту мобилизацию.

Вторая. Как я мог оказаться в опасности быть схваченным большевиками, собираясь ехать по направлению, вдоль которого, по сведениям командующего войсками Колчака генерала Дитерихса, стояли колчаковские войска? С нашей стороны было бы глупо не почувствовать нестыковку.

Капитан Мюррей любезно предложил, что он съездит к командующему русскими войсками и узнает, когда я смогу с ним встретиться. Вернувшись, он сказал, что командующий велел передать мне, что он отдыхает и встретится со мной, когда закончит отдыхать. Это послание было равносильно признанию, что он враждебно настроен ко мне и к моему визиту. После его получения меня охватило естественное желание проигнорировать этого русского командующего, но я понимал, что все официальные лица в Омске, и русские, и союзные, негативно относились к моим действиям в Сибири и, к сожалению, ко мне лично, и это делало необходимым соблюдение всех общепринятых правил. Я решил поехать к этому русскому командующему.

На эту официальную встречу я отправился с полковником Эмерсоном, майором Слотером и своим переводчиком. Русский командующий жил в поезде. В том месте, которое нам указал капитан Мюррей, поезда мы не обнаружили. В конце концов нам удалось разыскать поезд, и нас отвели в приемную русского командующего. Он держался в высшей степени недружелюбно. Я попросил его выделить мне эскорт и сказал, что так советовал поступить генерал Дитерихс. Он ответил, что у него нет солдат, которым он мог бы доверить сопровождать меня. Тогда я спросил, позволит ли он мне взять машины, о которых говорил генерал Дитерихс, и он ответил, что не может разрешить взять машины. Тогда я спросил, можно ли в Ишиме арендовать какие-нибудь машины, которые отвезли бы нас в Петропавловск. Он ответил: «Да, но вы их не получите». Затем этот офицер велел принести ему стакан чаю, уселся и стал его пить в нашем присутствии, даже не пригласив нас присоединиться к нему, поэтому мы встали, попрощались и ушли.

Поведение этого русского окончательно убедило нас, что ситуация не такова, как ее представляют, и нам не удастся увидеть реальное положение дел. Мы заподозрили, что русская армия, о которой нам сообщали, не более чем миф.

Вернувшись в свой поезд, мы решили взять семиместный автомобиль и ехать в Петропавловск, невзирая на высокую опасность, о которой нас предупреждал капитан Мюррей. 14 августа в семь часов вечера полковник Эмерсон, майор Слотер, переводчик, шофер, один солдат и я выехали в сторону Петропавловска. Мы все вооружились пистолетами, за исключением солдата, у которого была винтовка. К радиатору машины прикрепили американский флаг и флаг, полагавшийся мне как генерал-майору.

Нам говорили, что от Ишима до Петропавловска проходит шоссейная дорога. Однако мы обнаружили, что от других дорог в этих местах она отличается только тем, что на ней установлены два указателя на Петропавловск. Мы успели проехать всего 100 километров, когда стало темнеть, и, поскольку мы считали нежелательным ехать ночью, съехали в поле, где рос овес, и остановились там в ожидании рассвета. Это была весьма неприятная ночь, поскольку нас одолевала мошкара, не дававшая заснуть.

Около двух часов ночи появился русский на лошади. Он спросил, кто мы такие и что здесь делаем. Я попросил переводчика объяснить ему все, что он хотел знать. Тогда русский пригласил нас поехать в его деревню и провести ночь там. Он заявил, что его деревня сочтет для себя большой честью принять американского генерала. Я выразил свою благодарность ему и в его лице всем жителям деревни, но объяснил, что скоро рассвет и мы должны будем как можно быстрее двигаться дальше. Видимо, мои объяснения его удовлетворили, и он уехал.

Мы смогли безопасно продолжить свой путь и вскоре после того, как встало солнце, доехали до деревни на берегу реки Ишим, где, как нам объяснили, можно перебраться на другой берег. Мы остановились в деревне, чтобы разузнать, как переехать на другую сторону реки, и за несколько мгновений машину окружили мужчины, женщины и дети. Прежде чем выехать из Ишима, я набил карманы шоколадками «Хершис», которые на всякий случай закупили заранее. Я раздал эти сладости женщинам и детям, и они, судя по реакции, остались очень довольны. Мы не заметили никаких проявлений недоброжелательности, напротив, все отнеслись к нам очень дружелюбно и сердечно. Я спросил женщину, которая, как мне показалось, была старостой деревни, как нам переехать через реку, и она велела двум мужчинам пойти с нами и показать переезд. В том месте река была шириной примерно 300 метров. Местные жители перекинули через нее трос, соорудили плот, способный вместить телегу с лошадью, и таким образом переправляли свои вещи с одного берега на другой. Они немного беспокоились, выдержит ли плот наш автомобиль, но мы решили, что выдержит. После того как мы все вышли из машины, шофер благополучно въехал на плот. Мы сказали одному из русских, что этим же вечером поедем обратно, и он пообещал, что, если, когда мы вернемся, плот будет на его берегу, он перетащит его к нам. Погрузившись на плот, мы взялись за трос и перетащили себя на другой берег реки.

Эта деревня находилась в 50 километрах от Петропавловска, куда мы добрались к двум часам. Мы искали армию Колчака, но за всю поездку видели только трех русских солдат. Русского командующего, находившегося в Петропавловске, не предупредили о нашем визите, поскольку ожидалось, что нас остановят в Ишиме. Когда я встретился с этим русским генералом, он обнял меня и повел себя очень радушно. Я спросил, где его войска, и он ответил, что у него никого нет. Тогда я спросил, как они намерены через две недели начать наступление, если у них нет войск. Он ответил, что если планируется какое-то наступление, то мне известно об этом больше, чем ему.