Книга Дока - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Гарридо cтр.№ 49

– А сама не расскажешь?

– Да почему я?

– Ну, впечатления очевидца, из первых рук. Я три года тебя ждал, а ты даже не хочешь рассказать, где была, что видела, чем занималась?

– Я? В Гималаях?

– А где же?

Ну ничего себе, фыркает Магда. С чего ты взял, что я там была?

Разве ты не говорила, что едешь туда?

Ой, мало ли что я говорю…

Вот как?

А ты что думал? Где, кстати, мои зубочистки?

Да вот, помнишь, ты приехала, а мы с Доком тебе торжественную встречу организовали?

Это когда вы, как два маньяка, на меня из-за двери напрыгнули?

Мы не напрыгнули! Мы только приготовились.

Напугали меня.

Так ты откуда приехала?

Слушай, уже неделя прошла, ты только догадался спросить?

Ну всё-таки? Такой большой секрет?

А зубочистки мои – где?

Ладно, сначала поговорим о зубочистках. Я их сломал.

– Какой ты милый! – восклицает Магда и трется лбом о его ребра. – Милый и смешной. Я же не из-за них уезжала. Ну то есть, из-за них, но не настолько. То есть настолько, конечно, но я же не могу тебе всё объяснить. Это слишком запутано. Я поняла, что мне не хватает кое-чего для завершения моего… проекта. Но дело не в зубочистках. Они были правильные, осиновые. Дело во мне самой. Мне нужно было кое-что изменить… Да ладно, ерунда. Ты не поймешь.

– Почему же? – пытается возразить Бобби, но поток ее болтовни неиссякаем.

– До чего же это мило! Как сценарий фильма про любовь. Возлюбленная художника уезжает в неизвестном направлении… То есть – художница уезжает, а возлюбленный остается. Герой остается в одиночестве. Герой ломает в ярости миллион зубочисток.

– Не было там миллиона!

– Ну, сто тысяч.

– Тысяча! – торгуется Бобби.

– Или в тоске? Бобби, что заставило тебя переломать десять тысяч зубочисток по одной? Как трогательно, Бобби. Ты выразил в этом акте свой протест…

Бобби закрывает ей рот поцелуем.

Спустя некоторое время он угрюмо молчит, посасывая губу, нечаянно прокушенную подругой. Магда продолжает мурлыкать. Что она делала в Гималаях и где была, если не там, выяснить так и не удалось. Ну, хорошо хоть не ругается из-за зубочисток. Бобби даже не знал бы, как объяснить. Сидели с Доком, думали каждый о своем, говорили только о том, что могли назвать вслух, ломали зубочистки. Хлеб вот еще пекли. Вероятность хлеба в вероятности хлебопечки. Пытались убедиться в вероятности друг друга. Совмещали измерения. Причем тут зубочистки?

– Очень даже причем, – продолжает свой бесконечный монолог Магда, и Бобби почти вздрагивает от того, как совпала ее реплика с тем, что он думал. И поскольку уже почти вздрогнул, следующая ее фраза оказывается не такой ошеломляющей. – Так зачем ты их сломал, если честно?

Выходит, она действительно ответила на его риторический вопрос?

– Видишь ли, котеночек, – осторожно начинает Бобби. Магда вскакивает на четвереньки и шипит в ответ – какой там котеночек, разъяренная кошища. Волосы, утратившие розовый оттенок, как будто приподнимаются и шевелятся вокруг лица, разрастаясь и густея. Зеленые глаза округлились, налились тьмой, выпучены в гневе. Ощеренный рот темно-ал, губы и язык извиваются кровавыми лепестками, влажные клыки блестят. Не лицо – жуткая ритуальная маска из древнего храма.

Бобби нервно моргает. И уже ничего такого, кошмарного лика как не бывало, просто милая девушка играет, подражая тигрице, шипит, подняв руку с хищно изогнутыми пальцами.

– Не называй меня котеночком, ты, страшный большой черный кот. Я твоя страшная большая кошка!

– Очень большая? – с облегчением смеется Бобби.

– Очень, – серьезно отвечает Магда, опуская мягкую лапу. – Огромная просто. Так зачем ты сломал мои зубочистки?

Бобби вглядывается в ее милое круглое лицо. Никакого сходства с жуткой маской. Ни клыков, ни выпученных глаз. Что ему померещилось?

– Ты не просто огромная кошка, – в тон ей отвечает Бобби. – Ты огромная вероятность чего угодно.

– Правда, – соглашается она.

– А зубочистки мы ломали с Доком на пару.

– С Доком? И как его угораздило – именно его!

– Ну, как… Просто сидели, кофе пили, обсуждали некоторую путаницу в воспоминаниях, ну, знаешь, как бывает, когда что-то помнишь, а что-то не помнишь, или помнишь не так, как оно было. Это естественный процесс. Помнишь, мы были в том кафе возле ратуши, и там это их странное радио говорило, что воспоминания человека перезаписываются каждый раз, как вспоминаются? То есть наша память меняется постоянно, и если что-то вспомнишь не совсем точно, оно и будет вспоминаться дальше переиначенное, пока не произойдет еще какое-нибудь изменение, и с течением времени от первоначального воспоминания не останется ничего, сплошные заплатки более поздних версий.

– Так и есть, Терминатор, так и есть. И не только с памятью такое происходит, – печально отвечает Магда. – Когда проживаешь кусок жизни, он тоже меняется. И каждый раз меняется, как проживаешь его. Потом и не узнать свою жизнь, как оглянешься назад. И вперед посмотришь – тоже всё незнакомое, неожиданное. А в придачу еще и память меняется. Ничего мы не можем знать наверняка, ничегошеньки. Как уж тут предсказывать будущее, если неизвестно, как ты его проживешь в следующий раз? Никак невозможно предсказывать. А что вы с Доком вспоминали?

– Этого, котеночек, я тебе сказать не могу. Вот только не надо на меня глазами сверкать и шипеть так страшно не надо. И не надо говорить, что ты не была в Гималаях – ты выглядишь, прямо как будто только что оттуда, а там ты сотни лет строила жуткие рожи, танцевала жуткие танцы и не совсем еще перезагрузилась. Признавайся, что так и есть.

– Этого, котеночек, я тебе сказать не могу, – ехидно оскалилась Магда. – Может, так, а может иначе; может, в Гималаях, а может и где еще. Везде понемножку. А зубочистки мои ломать не надо было. Они бы мне нынче очень пригодились.

– Да ладно, страшная моя…

– Очень страшная? – довольно щурится Магда.

– Чудовищно! – кивает Бобби, обнимает ее ручищами и притягивает к себе. – Я тебе целую гору зубочисток куплю. До небес. Целые Гималаи зубочисток.

– Правда? – радуется Магда. – Мне нужно действительно много зубочисток. Раз в сто больше, чем было.

– Где же ты их хранить будешь? В этой скромной квартире такое количество вряд ли поместится.

– А не надо хранить. Можно сразу доставить на место.

Магда выбирается из-под одеяла и бежит в кухню, шлепая босыми ногами, белые волосы скрывают ее приземистую фигуру почти целиком, издалека они кажутся седыми. Она и в самом деле похожа на божество, настолько древнее, что не имеет смысла выяснять страну происхождения: возможно, всё человечество тогда компактно проживало в одной маленькой долине, затерянной между ледниками. Может быть, это божество не так кровожадно, как ему померещилось, и не потребует человеческих жертвоприношений?