Книга Дока - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Гарридо cтр.№ 47

Деревянные дуги снова стучат по полу, я слышу этот звук. Я снова здесь. Кто-то я. Где-то здесь. Я ощущаю тяжесть одеяла. Меня стало заметно больше, чем в прошлый раз, я даже могу повернуть ладонь так, чтобы не давила складка простыни. Правда, это усилие отправляет меня в короткий сон, но, проснувшись, я о нем помню. Мое существование в настоящем времени обретает связность, зато лошадка теряется в мифической дали. Но деревянные дуги снова стучат по полу. Это загадка. Я открываю глаза.

Сначала мне виден только белый потолок. Я набираюсь сил, чтобы повернуть голову и увеличить обзор. Размеренный ритм ломается, тут же тень нависает надо мной, я размышляю, представляет ли она опасность – тем временем взгляд успевает сфокусироваться. Быстрые темные глаза, острый нос, линия улыбки, выгнутая настолько, что почти превращается в угол – я понимаю, что достиг конца моих странствий. Здесь можно было бы спокойно умереть. Но весь смысл в том, что здесь-то и можно начинать жить. Здесь, где Клемс.

Ни один цветок не расцвел напрасно: что бы ни мерещилось Доку в отравленном бреду, а мучители его были вполне реальны и не обделены усердием и фантазией. Теперь было совершенно очевидно, что ему уже не вернуться в строй, хорошо бы не стать полным инвалидом, но тут врачи уверено обещали, что не станет, что сделают всё, что возможно, и вообще всё, раз уж он так долго балансировал на гребне водораздела между реками, текущими в смерть, и реками, текущими в жизнь, и всё же качнулся сюда, на эту сторону, и будет жить. Все его люди перебывали здесь, пока он лежал, отделенный беспамятством от всего посюстороннего мира, и общался с ними только посредством мониторов – равномерный писк которых день за днем внушал всё более уверенные надежды. Все его люди, каждый, не преминули сообщить врачам, что он своих не бросает, а потому и сомневаться нечего, терпение, еще немного терпения, этот не опаздывает и не бежит вперед, этот будет всегда вовремя… или чуть позже, но некритично. Мало ли что кажется. Это же Док.

А Клемс так и сидел здесь почти неотлучно, покачивался рядом с Доком. Док – на водоразделе между там и здесь, Клемс – в качалке, стук-стук. На звук и выманил тебя, говорил он потом, когда Док рассказал ему про лошадку, когда смог уже говорить больше двух слов подряд.

– Откуда здесь качалка? Как вообще разрешили?

– Сам-знаешь-кто распорядился. Он здесь, кажется, командует. Он и мне разрешил здесь быть, и никто не возражал.

– Как я здесь оказался?

– Потом расскажу. Всё было скучно, все целы, вынули тебя аккуратно и по-тихому, блокбастера не получилось бы, – Клемс засмеялся, он вообще много смеялся в эти дни, и у Дока постепенно становилось легче на сердце: смеется – значит, живой, настоящий. Смеется, чтобы не плакать, как и сам Док, насколько хватает сил – смеется. Надо же что-то делать, не здесь же говорить о том, что и так ясно. Для разговоров о том, что и так ясно, нужны совершенно особенные места, специальные, исключительные. Лежа на ковре перед камином в огромном пустом темном доме, например, можно было бы говорить об этом. В островке тепла и света, кутаясь в один на двоих плед. Или наблюдая закат над морем, когда дышать уже невозможно перед лицом полыхающей во всё небо красоты – вот, можно было бы поговорить. Было бы по росту. И на воздушном шаре, например. Высоко-высоко над землей, где холодно и одиноко, по воле ветра влекомые неизвестно куда, они могли бы об этом вдруг заговорить. Или просто после пробежки, стягивая мокрые майки, ни с того ни с сего один сказал бы, а другой – ну, тоже, конечно, ответил бы. А вот так, в больничной палате, после смерти и жизни после смерти – как-то не шло на язык говорить об этом. Поэтому Док спросил о чем-нибудь простом.

– А «сам-знаешь-кто» – это кто?

– Это я, – с порога откликнулся тот, кого Док ждал с нетерпением и страхом. Кивнул Клемсу, повел глазами в сторону двери. Этого было бы достаточно, но все же сказал заботливо: – Отдохни, пройдись. Кофе выпей.

Гайюс. Или кофе-сэндвичи-Камилл. Один из них, несомненно. Но – который? Теперь, наверное, почти не осталось разницы: оба были посвящены в противоестественную подоплеку происходящего, с любым из них можно было говорить открыто, просить поддержки и совета.

Хотя нет, разница оставалась. Клемс дисциплинированно поднялся, только руку положил на плечо Дока, мимолетно. Док быстро – по крайней мере, так быстро, как мог сейчас, – прижал пальцы к его запястью. Короткий тонкий рубец, найдись он там, дал бы ему однозначные указания: кто этот Клемс – тот, который его, или который Рея. И еще – кто он сам на этот раз: Док или Рей. Потому что сам он сейчас привычно думал о себе, что он Док. Но точно так же мог оказаться и кем угодно другим. Например, Реем. И это был бы один из лучших вариантов, возможно.

Всего лишь один тонкий короткий рубец, он или его отсутствие – этого достаточно. Как в алгоритме с «да» и «нет». «Да» – это мой Клемс, это мой мир. «Нет» – это мир Рея.

Один маленький рубец. У Дока был такой, с детства, почти на том же месте. Дворовая собака укусила за руку, как билет пробила: одно быстрое движение – и сквозная дырка немного ниже ладони. С тыльной стороны хорошо зажило, не осталось заметного следа. А на внутренней поверхности, где кожа тоньше, вот он, короткий шрамик, до сих пор.

А у Клемса такого нет. Значит, в палату сейчас вошел Гайюс, значит, всё правильно, всё как надо, конец пути. Можно начинать жить.

И он начал – еще раз, всё с начала. Я – это я. Ты – это ты. Мы встретились. Всё будет хорошо.

– Привет, – сказал он Гайюсу.

– Привет, – ответил тот. – Я не утомлю тебя. Пара стандартных тестов, маленьких и совсем простых.

– Надеюсь, что простых, – улыбнулся Док. – Я не в лучшей форме. В простых вещах путаюсь. Помню, что ты как-то помог мне… Но в чем и как – без понятия. А ты?

Гайюс посмотрел на него и отрицательно покачал головой.

– Не думаю, что я мог сделать что-то выходящее за рамки должностных инструкций.

– Да, конечно, – согласился Док. – Давай свои тесты.

– Всего два вопроса, – кивнул Гайюс.

– Давай.

– Первый: где ты был?

Док поморщился.

– Я не знаю. Я не помню, как попал туда, не помню, как оказался здесь. Есть обрывочные, спутанные воспоминания о том, что было там. Больше провалов, чем воспоминаний. Где находится это место, я не знаю. Не помню, кого видел там и на каком языке они разговаривали, акцента, соответственно, определить не могу. Они вообще казались мне… не теми, кто есть. Монстры. Какой-то триллер с мистикой и мультиками.

– Нет, – настаивал Гайюс. – Я не об этом спрашиваю. Вот факты: ты был здесь, на этой кровати, зафиксированный и нейтрализованный. А затем ты оказался на этой же кровати, раненый и растерзанный всеми… нет, половиной известных мне способов, и без сознания, с адской смесью разнообразной химии в крови – но это не наша химия. Между тем и этим прошло меньше суток. И вот еще факт: никто не помнит, что ты здесь был перед этим, и твое пребывание в госпитале нигде не отмечено. Но все уверены, что твоя команда вытащила тебя из ада, не меньше, и все они герои, и ты герой, и моего допуска недостаточно, чтобы выяснить, из какого именно ада они тебя вынули и кто, собственно, тебя туда послал. Где ты был?