Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе - читать онлайн книгу. Автор: Светозар Чернов cтр.№ 187

Осторожно, отираясь о штукатуренную стену дома, они вошли под темную арку.

– Где же тут вход? – тихо спросил поляк, шаря по стене.

– Да вот же, дверь справа, – Владимиров нащупал в темноте дверь и протянул руку, чтобы взяться за ручку.

С легким скрипом, до ужаса напугавшим обоих, дверь приоткрылась и из нее вышел Васильев с топориком в руках. Он взглянул на них безумным взором. Артемий Иванович заступил ему путь, фельдшер вздрогнул и попятился назад в комнату, но в дверном проеме уже стоял Фаберовский. Положив «веблей» обратно в карман, он схватил фельдшера за шиворот, и после нескольких попыток вырваться Васильев затих. Артемий Иванович отобрал у него окровавленный топор. Не входя в комнату, Фаберовский распахнул дверь. Дверь со стуком ударилась о столик по правую сторону. Владимиров тоже заглянул в комнату из-под мышки поляка.

Им надо было действовать, написать надпись, но они совершенно растерялись.

В ужасе и омерзении о того, что увидели, Владимиров и Фаберовский прямо тут же, перед дверью избили Васильева, а он лишь тяжело охал при каждом ударе. Из-за пазухи у него выскользнул какой-то окровавленный кусок и Артемий Иванович ногой отшвырнул его прочь.

Затем Фаберовский, забрав у Владимирова топор, бросил его в комнату и, захлопнув дверь, потащил Васильева в комнату Шапиро. Сзади фельдшера пинками подгонял Артемий Иванович.

– Хая! – крикнул он на весь двор. – Открывай же!

Они затолкали Васильева внутрь, где силой влили ему в рот бутылку виски. Того мгновенно развезло и он безропотно позволил раздеть себя и смыть с рук следы крови. Еврейка налила в таз воды, застирала все пятна на одежде и выплеснула воду в нужник.

Обрядив фельдшера в еще мокрую после стирки одежду, Фаберовский и Владимиров вывели его на улицу и потащили в сторону Брашфилд-стрит. Васильев был настолько пьян, что когда по пути им навстречу попался полицейский, он даже не окликнул их, ибо зрелище пьяного, которого волокут домой его более трезвые товарищи и костерит жена, было столь привычным здесь, в Спитлфилдзе, что это не привлекло внимания.

Через десять минут, дотащив фельдшера до экипажа, они сели внутрь, бросив его себе под ноги, и попрощались с Шапиро, велев той отправляться к ирландцам, чтобы передать: они должны приехать к Фаберовскому, получить деньги, какие есть, и исчезнуть.

Утром Лавандер прибежал к Фаберовскому и сообщил, что дверь квартиры ирландцев открыта, а внутри пусто, пожитков нет. Ирландцы сбежали.

В семь утра Фаберовский отправил Владимирова, Батчелора и Леграна в Уайтчепл на поиски ирландцев. Надежд было мало, но все равно стоило пройтись по полицейским участкам, порасспрашивать о тех, кто был арестован или просто приходил туда за время, прошедшее с их исчезновения.

Ни Даффи, ни Конроя у себя действительно не было, зато прямо напротив окон ирландцев спиной к грузовому депо сидел Курашкин и нажимал ногой педаль, заставляя вертеться большой точильный круг. В руках у него была старая казацкая шашка и он любовно прикладывал ее к кругу, вызывая из него снопы искр. Рядом стоял старик, опираясь на костыль, и внимательно наблюдал за действиями Курашкина.

– Здорово, Тарас! – Артемий Иванович подошел к Курашкину и хлопнул его по плечу. Курашкин вздрогнул, шашка с жалобным бряцаньем упала на камни мостовой и стоявший рядом хозяин возмущенно закричал. Владимиров поднял шашку и сунул в руки инвалиду.

– Иди отсюда, старик, иди. А то я сейчас тебе Малахов курган устрою. Что это ты, брат Курашкин, оружие точишь? Никак англичанин опять супротив нас собравши?

– Да ни, совсим розуму поизбавилыся, – сказал Курашкин. – Як шлюх ризаты почали, так вси вооружаться кынулыся. Чого до мени тильки не тянуть. С самого ранку за хатой слежу, це вже восьмый с оружием прыходить. Кажет, ветеран Крымськой войны, цю шашку там захватив. А ты, сын собачий, мене зароботку поизбавив!

– Не расстраивайся, Курашкин, я тебя в кабак за это сведу, – сказал Артемий Иванович.

– Це дило, – согласился Курашкин и, подхватив точильный станок, они отправились в ближайший трактир.

Артемий Иванович не стал разбазариваться на пиво и они сразу же заказали по виски.

– Эх, а горилка-то наша покрепче буде! – с тоской сказал Курашкин, хватанув сразу стакан. – Як на службу закликали, так бильше и не пробував.

– Они свою виски на креозоте настаивают, – сказал Артемий Иванович. – Потому такая дрянь. Хорошее что разве на креозоте делают?

– А можна ще на дьогти, – Удалой хлопец Курашкин смахнул с усов капли виски.

– Так ты с самого утра здесь все сидишь?

– Якщо б тильки це утро! Три недели вже сиджу на ций вулыци да ножи вострю.

– А по ночам ты тоже сидишь?

– Ни, в ночи за хатой спостеригае Сруль Эвенчик.

– А не говорил ли тебе твой Сруль, эту ночь ирландцы провели у себя дома?

– Ни, в ночи их в хати не було. И зранку воны не прыходыли. – Курашкин вдруг насторожился и взглянул на Артемия Ивановича почти трезвым взором. – А навищо тоби мои ирландци?

– Я, брат Курашкин, тоже по агентской части. Только начальство у меня покрепче будет. Я в Департаменте полиции служу-с.

– От диво! В самому Департаменти! Там, мабуть, агентам платять бильше, чым тут в Особливом отдили. И начальство в екипажах ездить. А мий инспектор Селифань як простый матрос, самый до мени пишкы через весь Лондон ходыть. Зато он на росийськой мови пояснитыся може. А ты мени в Департамент на службу можеш прыбудуваты?

– Это мы запросто! Но будет у меня с тобой уговор. Ежели ты кого из ирландцев увидишь, мне скажи. Я в Петербург в Департамент сообщу. А я увижу, тебе донесу, ты своем начальству отрапортуешь.

– Годытся, – согласился Курашкин. – Вдвох легше буде.

– Где же мне найти тебя, Тараска?

На этот раз Курашкин не стал скрывать своего адреса и ответил честно и прямо, как обязывала к этому возможная дальнейшая служба в Департаменте полиции:

– На Олд-Монтагью-стрите, поруч с лазаретом. От тильки нумер помещения забув. Ну да ты самый дознаешся, там на окни занавесочка жовто-блакитна. Як я с броненосця-то с «Петра Великого» в Глазге утикав, флажок одын, «покой» по-морському, прихватыв, щоб замисть ковдры накрыватыся.

– Так это ты книгу сигнальную спер?

– Я! Насилу дотащил до Лондона, четырнадцать фунтов весит.

* * *

Без пятнадцати одиннадцать мистер Маккарти, сдававший в аренду комнаты в Миллерс-корт, вызвал к себе Томаса Бауэра, известного среди тамошних обитателей под прозвищем Индиец Гарри и нанятого им в свою лавку, и сказал:

– Вот что, Бауэр. Пойди в тринадцатую комнату и попробуй вытрясти из этой мерзавки Келли хоть чего-нибудь. Ты старый солдат, ты привязывал сипаев к пушкам, у тебя должно получиться. Она, даром что моя племянница, задолжала за восемь недель, это целых 35 шиллингов!