Мысли - читать онлайн книгу. Автор: Блез Паскаль cтр.№ 27

149 (430). Д. П.-Р. начало, после объяснения непостижимости.

Величие и ничтожество человека столь очевидны, что истинная религия непременно должна нас учить тому, что есть в человеке некое великое основание для величия и великое основание для ничтожества.

Она должна также объяснить нам эти поразительные противоречия.

Чтобы сделать человека счастливым, она должна показать ему, что есть Бог, что мы обязаны Его любить, что в Нем наше подлинное блаженство, а единственное зло для нас – в разлучении с Ним; она должна утверждать, что ум наш объят тьмой, мешающей нам Его знать и любить, что долг велит нам любить Бога, а похоть тому препятствует, и потому мы исполнены порока. Она должна объяснить нам, почему мы противимся Богу и собственному благу. Она должна указать нам лекарства от этих недугов и средство добывать эти лекарства. Исследуем на этот предмет все религии на свете и посмотрим, есть ли среди них хоть одна, кроме христианской, которая это исполняет.

Будут ли это философы, признающие лишь то благо, что заключено в нас самих? Нашли ли они лекарство от наших болезней? Можно ли излечить человека от гордыни, посчитав его равным Богу? Те, кто уравнял нас с животными, и магометане, предлагающие нам земные наслаждения как единственное благо даже в вечности, – дали они нам лекарство от похоти?

Какая же религия научит нас излечивать гордыню и похоть? Какая религия, наконец, объяснит нам, в чем наше благо, наш долг, слабости, сбивающие нас с пути, причина этих слабостей, лекарства для избавления от них и способ добывать эти лекарства? Все другие религии не смогли этого сделать. Посмотрим, что делает премудрость Божия.

О люди, – говорит она, – не ждите ни истины, ни утешения от людей. Я – та, что создала вас, и я одна могу открыть вам вашу природу.

Но теперь вы уже не таковы, какими я вас создала. Я сотворила человека святым, невинным, совершенным, наполнила его душу знанием и разумением, причастила его моей славе и чудесам. Око человеческое зрело тогда величие Божие. Тьма не слепила его, и горести его не удручали.

Но он не смог вынести такой славы, не впавши в гордыню. Он захотел сделаться средоточием для самого себя и не зависеть от моей помощи. Он отверг мое владычество и пожелал стать равным мне, ища свое блаженство в себе самом; я предоставила его самому себе, и отвратила от него тварей, прежде ему покорных, и сделала их врагами ему, так что теперь человек стал подобен животным и так удален от меня, что в нем едва брезжит догадка о своем Создателе, ибо все его познания стерты либо искажены. Чувства, не слушающие разума, а порой над разумом властвующие, влекут его на поиски наслаждений. Все твари земные его либо удручают, либо соблазняют, и господствуют над ним, либо покоряя его своей силе, либо чаруя своей прелестью, что есть владычество еще более жестокое и неправедное.

Вот в каком состоянии люди ныне. У них остается некое слабое, смутное воспоминание о блаженстве их первой природы, но они погружены в муки слепоты и похоти, ставшие их второй природой.

Из того, что я открыла вам, вы можете понять причину стольких противоречий, поражавших всех людей и вызывавших столь различные суждения. А теперь взгляните на все проявления величия и славы, которых не смогло истребить испытание столькими несчастьями, и подумайте, не должна ли быть причина тому в другой природе.

Д. П.-Р. На завтра. Прозопопея ^[43].

О люди, тщетно ищете вы в самих себе лекарства от ваших бед. Все ваши знания годны лишь на то, чтобы вы поняли: не в вас самих вы найдете истину и благо.

Философы вам это обещали и не смогли исполнить.

Они не знают ни истинного вашего блага, ни (истинной вашей природы).

Как же могли они дать лекарства от болезней, которых даже не знают? Главные ваши болезни – это гордыня, отрывающая вас от Бога, и похоть, привязывающая вас к земле; а они только то и делали, что разжигали одну из этих болезней. Если они представляли Бога предметом ваших стремлений, то для того лишь, чтобы вы поупражнялись в гордыне; они побуждали вас думать, что вы по природе своей Ему подобны и с Ним сообразны. А те, кто видел тщету таких притязаний, ввергали вас в другую бездну, объясняя, что вы по природе подобны животным, и подталкивая вас искать своего блага в похоти, что есть удел животных.

Это не средство излечить вас от пороков, которых эти мудрецы и не познали. Я одна могу объяснить вам вас самих, это…

(Я не требую от вас слепой веры.)

Адам, И. Х.

Соединить с Богом вас может благодать, а не природа.

Привести вас к смирению может покаяние, а не природа.

Итак, эта двойная способность.

Вы уже не в первозданном состоянии.

Теперь, когда эти два состояния вам открыты, вы не можете их не признать.

Последите за вашими поступками. Понаблюдайте над собой, и посмотрим, обнаружите ли вы явные признаки этих двух природ.

Может ли быть столько противоречий в простом существе?

Непостижимое.

Все, что непостижимо, от этого не перестает существовать. Бесконечное число, бесконечное пространство, равное конечному.

Невероятно, что Бог соединяется с нами.

Это заключение выводится единственно из сознания нашей низости; но если вы его делаете искренне, доведите его до конца вместе со мной и согласитесь, что мы и вправду так ничтожны, что не способны сами судить, может ли Его милосердие сделать нас достойными Его. Хотел бы я знать, почему эта тварь, сознающая себя столь жалкой, присваивает себе право измерять милосердие Божие и класть ему пределы сообразно своему воображению. Человек так же плохо знает Бога, как и самого себя. И вот, смущенный мыслью о собственном состоянии, он смеет говорить, что Бог не может дать ему способность общаться с Ним. Но я хотел бы его спросить, требует ли Бог от него чего-то иного, кроме того, чтобы человек любил и знал Его; и почему он думает, что Бог не может сделать Себя предметом его любви и познания, коль скоро он от природы способен к любви и знанию. Без сомнения, человек знает хотя бы то, что он есть и что он что-то любит. Итак, если он что-то видит в том мраке, которым окружен, и если он находит какой-то предмет для любви среди земных вещей, почему, если Бог явит ему какую-то искорку своего естества, он окажется не способен познать и полюбить Его, так, как будет Ему угодно сообщаться с нами? Конечно, в таких рассуждениях – несносная гордыня, хотя с виду они как будто основаны на смирении; но смирение это и неискренне, и неразумно, коль скоро не побуждает нас признать, что нам самим природа наша неведома, и открыть ее нам может один лишь Бог.

Я не хочу, чтобы вы доверялись Мне без размышлений, и не намереваюсь подчинять вас Себе тиранически. Я не намереваюсь также давать вам объяснения всех вещей. А чтобы примирить эти противоречия, Я хочу открыть вам глаза посредством неоспоримых доказательств Моей божественности, которые убедят вас в том, кто Я есмь, и подтвердить могущество Свое чудесами и доказательствами, которых вы не сможете опровергнуть; а затем вы поверите в то, о чем Я говорю вам, когда у вас не будет другого довода для возражений, кроме того, что вы не можете сами судить, существует это или нет.