Белое братство - читать онлайн книгу. Автор: Элеонора Пахомова cтр.№ 50

Страница

Пришла домой, поставила воду на газ, бросила туда укропа сушеного, перца, соли. Все это закипело, я и креветки бросила. А запах какой – на всю кухню! Ммм, какой запах! Я решила в комнате переждать ровно 10 минут, чтобы слюной не захлебнуться)). И что ты думаешь? Через 10 минут выхожу, крышку открываю, а там три креветки и два таракана… Васька, гад… Ну да что с него взять, с пьяного дурака? Зато Мурлыке деликатесы.

Потом я пиво пила с солеными слезами… Шутка)). Пиво пила с сушками)). Удовольствие так себе, никак не пойму, что все находят в этом пиве. Зато усну теперь быстро. Вот допишу письмо тебе и спать лягу.

Я из-за креветок решила не расстраиваться, ну их)). Жилось мне и без них – и еще поживется)). А вообще, со следующей зарплаты, может быть, пойду и куплю килограмм! А что? И варить буду, не отходя от плиты, пусть Васька бесится. А потом вообще сделаю ход конем, возьму и дам ему три креветки, пусть ему стыдно будет! А может, и четыре дам)). Это как он вести себя в этом месяце будет. Да и, вообще, жалко мне его, сохнет на глазах от водки своей паршивой, доходяга. Тоже, поди, не сладко ему живется. Он ведь не просто так злобой исходит, когда просохнет слегка, он на себя злится! На себя! За то, что завязать не может, за ум взяться. Точит его эта злоба, а он в слабом уме и понять не может, что к чему да почему. Я-то вижу. Вот и копит ее, звереет. Думает, что сорвать ее сможет на ком-то другом. Срывать срывает, а меньше ее не становится. Как его не жалеть? Не наделил волей Господь. Так, наверное, задумано, что воли да души Бог всем отмерят по-разному, как красоту, например. Кто-то рождается красивым, кто-то наоборот. Один рождается духом крепкий и может перемолоть неприятности и обиды в порошок, сдуть их с себя и остаться чистым, а другой не может. Не хватает у него для этого внутренней силы, лимит ограничен. Вот он и пачкается в этой грязи, которой на него мир плюется. Пачкается и вязнет. А потом в нем чистого места не найти. Он от этой грязи за счет других избавиться хочет, думает, сейчас обмажу того или этого, может, с меня и убудет. Нет, не убудет с тебя, Вася. А другого, может, и замараешь. Это смотря на кого попадешь.

Жалко мне его. И тех, кто на его пути попадается, тоже жалко. Слабый человек, а все же человек. Он ведь, когда просыхает, бывает, даже извиняется иногда. И вид у него при этом такой… человеческий. Глаза живые, настоящие, растерянные. Вот за эти редкие проблески я и прощаю ему все. Только об одном прошу его, чтобы он кошку не обижал. Уж больно он не любит ее. Бывает, кричит спьяну, что шею ей надо свернуть и на помойку выбросить, чтобы вонь в квартире не разводить. Только этого и боюсь, а так проделки его все больше безобидные. Пакостные, конечно, но стерпеть можно. Вот такой выдался у меня насыщенный день. А ты там как?

6 мая 20… 00.17

это спам

Ты знаешь, иногда по ночам мне бывает так больно! Так больно и так страшно… А что самое паршивое, так предательски жалко себя… Неделя прошла, а я вдруг вспомнила про эти креветки, будь они неладны. Так вдруг жалко стало креветок. И себя жалко. Фу, дура! Ну что я за дура такая?

Иногда мне так явственно кажется, что все это навсегда. Коммуналка, одиночество, Васькин пьяный лай за стенкой. А вдруг так и будет всегда? Всегда-всегда. И надежды на это «всегда» не хватит. Кончится, как вода во фляжке среди пустыни, и последний глоточек брызнет каплями мимо рта… Что тогда будет? Пока надежда есть, я думаю, что к этому моменту появишься ты)). Возникнешь, прижмешь и останешься. А пока ты не рядом, я жду и прощаю. Ваське креветок, сослуживицам «мокрую курицу»… Потому что знаю: счастье превратит все это в такую малость, микроскопическую пылинку, недостойную толики внимания, капли слез.

Знаешь, бывают дни, когда мне особенно тяжко размышлять об одиночестве и особенно жалко себя. В эти дни моя грудь наливается спелостью и, укладываясь в кровать, я чувствую ее упругость и тяжесть. И словно это вовсе не моя грудь, а томной красавицы, привыкшей к ласке. Я начинаю думать о ласке, о больших сильных руках так, как думала бы эта искушенная изнеженная красотка. Я чувствую себя женщиной. Самой настоящей, созданной для неги и греха.

Это невозможно ощутить в шелухе старой бесформенной одежды, при свете дня, который освещает, выпячивает убогость окружающих меня декораций – крохотную комнату, заставленную барахлом, или рабочий закуток с пыльными бумагами и грязным окном в ветхой раме.

Это чувство приходит лишь в темноте, когда, лежа в постели, все вдруг становится таким осязаемым. Пододеяльник, касаясь кожи, подчеркивает ее бархатистость, грудь, непривычно упругая, укладывается в ложбинку согнутой в локте руки, и волосы – при малейшем повороте тела, они скользят шелком по спине, щекочут шею. Странно, правда, почему, соприкасаясь с волокном постельного белья, я чувствую не его структуру, а собственную кожу?

Видишь, до чего я дошла, что так прямо пишу тебе о настолько интимном?))) А кому еще скажешь? Ты теперь мне ближе всех. Вроде бы и нет тебя рядом, но в тоже время ты есть и со мной, в моих мыслях, каждую секунду. Иногда я стараюсь мыслить здраво, и тогда объясняю сама себе, что ты моя выдумка и тебя, такого дорогого и близкого, я сама себе придумала, придумала до каждой мелочи. Но, знаешь, стоит пожить с этой мыслью хотя бы несколько минут, и так тоскливо становится, страшно. Мир вокруг будто снова стремительно линяет до пустой, бессмысленной серости… Нет уж, лучше будь. Пусть придуманным, фантазийным, но все равно близким.»