По велению Чингисхана - читать онлайн книгу. Автор: Николай Лугинов cтр.№ 90

Этого не велит делать нам всевышний Тэнгри. Так почему же не объединиться в великий ил вокруг одного закона – справедливого и благородного, основанного на древних, обкатанных временем обычаях, общих для многих народов или близких по духу, и быть послушными ему. Пусть каждый поклоняется своему богу-сыну, но все подчиняются единому порядку. Почему бы не вложить в этот закон все лучшее, что вынесли с собой народы из тьмы веков? В чем-то образцом могут служить и найманы, которые воспринимают даже устное распоряжение своего начальника как неукоснительное. А с тех пор, как Гурбесу-хотун назначена верховной правительницей всех найманов, стало возможным отзывать в ставку любого беглого и скорого на ноги наймана письменным распоряжением. И он придет, где бы ни находился его конь, или бык, или сурт – он привык подчиняться закону без принуждения: кнута или волосяного аркана. Он доверяет закону. Он привык жить по закону, как китаец.

Но как, скажите мне, верные тойоны, вознести новый общий закон на такую высоту? Силой? Уговорами? Объяснениями и разжевываниями? Ведь человек быстро понимает спиной, а головой – долго… Значит, для исполнения закона необходимо устрашение: смертная казнь отступникам?.. Значит, прошить этот закон нужно человеческими сухожилиями, а написать – человеческой кровью во имя того, чтобы она не текла реками в беззаконии?.. И на кого же опереться, умные мои тойоны, чтобы утвердить закон, соединяющий лоскуты племен и родов в крепкий тканый ковер? Где герои и богатыри, отборные скакуны, которые дадут отборное племя?

Да, человек, он и во сне человек…

Он и во сне боится воровства, подлости, вероломства, предательства, боли, страха за родных и близких. Всюду, даже в воровском обществе, среди разбойников в чести верность данному слову, прямота поступка, правдивость и надежность в деле, каким бы незначительным оно ни было. Это так. Значит, есть скрепы для закона. Есть и то, что Христос, Магомет, Будда, Тэнгри-отец – все они завещали своему творению добро, праведность, чистоту помыслов и дел. Значит, есть заповеданный свыше призыв к исполнению закона, джасака.

Все в иле подчинится порядку по доброй воле. Всходит солнце, и заходит солнце, и всякая птица поет в свое время, и поет вместе с другими, и замолкает: кто навечно, уловленный хищной птицей, а кто – до утра, чтобы вскормить птенцов и научить их попранию воздуха крыльями, но разве заметит мир, что кого-то из певчих не стало? Так же всходит и заходит солнце, так же поет природа, где все устроено в строжайшем, а потому и высоком порядке…

Трудная досталась мне доля… Тяжко быть правителем в этом грязном, наполненном подлостями мире. А стать праведным правителем еще труднее.

Можно быть очень простым, одним из многих. Жить спокойно, лишь бы самому было хорошо, да с соседями ладить. Но как стерпеть земную несправедливость, что творится вокруг? Как не возмутиться, не вмешаться, как не попытаться привнести добро и справедливость в мир, в котором господствует произвол, а не Божий суд…

Изначально нечто толкает меня в эту пропасть… Где, я знаю, пропаду когда-то, проклятый… Но это выше моих земных сил… Или… Или провидение толкает меня на вершину мировой славы… исполнителя Божьей воли… воли всех богов-сыновей и их отца».

* * *

Когда созывал на совет своих близких, хан не особенно рассчитывал на понимание ими ханских мыслей. Но и те, на кого он рассчитывал в своем видении будущих перемен, отозвались на его зов без промедления.

Командующий левого крыла Мухулай, заплетающий радужную косичку из сыромятных ременных полосок, потряс ею в теплом воздухе, говоря:

– Всевышний Тэнгри-отец всего и всех! Услышьте слова Чингисхана, как мы услышали их! Так и есть: нельзя жить вместе и быть порознь! Теперь у нас в подчинении так много земель и инородных людей, что они способны растворить нас самих, если не будет надо всеми вечного и единого для всех джасака! Над нами всеми – небо, единое небо, орошающее землю для всходов! А на небе – боги!

Тяжело поднялся командующий правого крыла брюхатый Боорчу. Встал сопящей горой, приковывая к себе внимание. Он сказал:

– Великий хан, ты глубоко прав! Людям нашего ила помогут выжить в веках только единые для всех племен и родов уставы. Спросите старика Усун-Турууна, он скажет, что такое управляться с многочисленными, как мошкара, племенами! Все знают, что он, Усун-Туруун, начальствовал над войском ставки, которое и было клубком мошкары!..

– Сколько всего родов было в этом войске, почтенный Усун-Туруун? – спросил Чингисхан, выискивая взглядом во тьме сурта старого полководца.

– Тридцать один, о, мой хан! – отозвался совсем рядом Усун-Туруун и встал чуть слева от ханского очага, теребя одной рукой седую поросль бородки, а вторую засунув за кушак.

– Ух-се! – удивленно воскликнул Хорчу. – Зачем надо было столько разнородного народа согнать в одно стадо, ответь?

– В стадо их согнали пастухи, – старик указал на Джэлмэ, потом на Мухулая. – А я хоть с трудом, но сумел сделать из них если не войско, то стаю хищников!

Мухулай согласно закивал:

– Мы основали секретную запасную орду. Вот и надо было, чтоб там находились представители всех наших родов. Шла война. Мы делали как сподручней… По разнарядке отозвали по два арбана с рода. Да и отправили к Усун-Турууну. На все ушло едва ли не двое суток. А уж как он их сплотил, да еще и провел без потерь в отдаленные места – это спросите у него сами.

Чингисхан увидел на лице старого воина довольную улыбку: кто ж не бывает доволен, когда люди отмечают и отличают его.

– Поучи же нас уму-разуму, почтенный старец!

– Ста-а-а-рец! – загоготали молодые тайоны, особенно любившие аксакала. – Этого старца еще женить да женить!.. – гудели голоса, перемеживаемые острыми шуточками:

– Старик-то старик, да не одну овечку остриг!..

– Не тот стар, кто сед, а у кого пустой кисет!..

– Наш старичок как хороший лучок: что ни девка – то и в цель!..

Хан властно остановил гомон движением руки и спросил Усун-Турууна:

– Почему они так говорят? Ты женолюб?

Старик невозмутимо отмахнулся от смолкшего, но еще висящего в воздухе смеха:

– Они шутят, мой хан… Людям надо пошутить… А о чем и как, зависит от того, что у них больше всего в голове.

Тогда хан поторопил:

– Рассказывай же, почтенный, свои секреты правления!

– Слушаюсь, мой хан. Отвечаю: секрет прост. Он таков: кем бы ты ни был, все равно не сможешь угодить всем тридцати с лишком родам! Будь ты о девяти косичках, а времени на сю-сю-сю и ля-ля-ля не сыщешь! Мне во время похода некогда было ходить в няньках, я распоряжался только исходя из насущных потребностей, только из соображений общей безопасности, хан.

Чингисхан встал, подошел к старику, который вместе с шапкой едва доставал ему до плеча, и попросил, а не приказал:

– Говори еще!