По велению Чингисхана - читать онлайн книгу. Автор: Николай Лугинов cтр.№ 174

Cтраница 174

Кара-китайского гур хана Дюлюкю объяла тревога: в последней битве с султаном Хорезма Мухамметом силы оказались равны. А ведь испокон веков в обозримом мире не рождались богатыри, которые могли бы одолеть кара-китаев.

Мухаммет, прославленный упорством своим, почуял: да, поначалу враг теснил и теснил его воинов, однако же вот они уравниваются друг с другом, две чаши на весах успеха, и вот он копит и копит свежие силы, и вот он, Мухаммет, предпринимает один натиск за другим, не ведая устали. И получается, что одна сторона все время растет и крепнет, а другая – слабеет на глазах.

Старый гур хан лишился покоя и сна. Неужели в прошлое канет время его безграничной власти, подкрепленное бесспорным превосходством? Что ему делать, как ему надобно поступить?

Не раз на большие и малые советы созывали лучших ученых, мудрецов, военачальников и верховных жрецов-тюсюмэлов, но ни единый из них ничего дельного не высказал. Будто створожились их мозги, стали столь бесплодны, что мыслить уже не могут. И открылось, что ум их – короток, узок их взор на мир, и не дано им видеть дальше собственного носа… Им бы понять, какая лютая беда грозит их благоденствию и самой жизни, им бы объединить силы, думы собрать воедино, чтобы совместно найти наилучший выход из тупика, найти новые, дальновидные способы ведения войны, – так нет же! – они непрестанно соперничают один с другим да козни строят…

Так что эти несчетные долгие совещания не только не принесли добра, не привели к цели – они лишь усугубили внутренние раздоры, стали полем сведения взаимных счетов. Каждый только и норовил побольней укусить давнего соперника, подстроить ему какую-либо каверзу, на чем-нибудь подловить его. Они были взбудоражены, раздражены, снедаемы старыми обидами.

Вот, оказывается, как скудеет и хиреет мысль, как мельчают думы, когда падают нравственные устои людей… Потому-то на этих многодневных советах и не прозвучала ни одна толковая мысль, за которую можно было бы ухватиться. Все бесконечно пережевывали давно известное, перемалывали бесполезное. Зато разбередили множество полузаживших ран и полузабытых свар.

Гур хан впал в печаль и в кручину.

Вдобавок ко всему, жизнь его клонилась к закату, и с каждым новым днем он все сильнее чувствовал, как тают его силы, и главное: нет у него сына, которому он мог бы передать свой ханский титул. И это тоже усугубляло тяжесть его положения. Скорее всего, именно поэтому стало меняться отношение высших подданных гур хана к нему – «стареющему», дряхлеющему под грузом павших на него бед, словно под тяжестью больших снегов, рухнувших на его голову. О, если б рядом с ним сидел молодой и сильный сын – какую он обрел бы в нем опору! Но не дал Всевышний такого счастья гур хану…

А вот сыновья султана Мухаммета, который моложе его лет на двадцать, выросли и стали владыками разных стран. И уже гремит повсюду имя его младшего отпрыска, успевшего снискать славу искусного воителя. Недавно же весть пришла о деяниях Джучи, старшего сына Чингисхана: он без единого боя, лишь силой ума смог убедить доселе вольные и жившие сами по себе народы пойти под его руку, сумел присоединить к своим владениям около десяти племен на севере. А четверо других его сыновей, встав во главе четырех воинств, покоряют сейчас Китай. А ведь Джэсэгэй-Батыр тоже приходился ему ровесником. Умер почти полвека назад, а каких сыновей оставил!

Вот оно, истинное счастье! Да что толку завидовать издали…

Три дочери есть у гур хана. Две старшие – замужние. Когда-то мечтал он: будущие крепкие зятья станут ему опорой. Но и эти надежды не сбылись. Оба зятя оказались столь же робкими, сколь и глуповатыми: самое малое дело нельзя им доверить. Последняя надежда на младшую дочь: подыскать бы ей мужа сильного да верного. Но сколько ни старался гур хан – не углядел такого…

Не зря говорят: у потерявшего – сто грехов. Вот гур хан и продолжает приглядываться к молодым людям в надежде обрести достойного зятя. И сразу же взор его пал на нищего, но высокородного наследника главы рода найманов… Но настораживает гур хана его чрезмерная прыть, его тяга к проказам и откровенная наглость в глазах… Уж больно прыток да скор!..

К тому же – слишком юн пока… может быть, кровь молодая в нем кипит-играет, плещет через край юным озорством? Может, остепенится он с годами, и откроется его глубинный, настоящий нрав? Вкусит власти, которую дают чин и должность, почует, как сладко повелевать людьми – вот и проявится его истинная натура… Эх, если б не эти нынешние бедствия, если б не попали кара-китаи в столь опасное положение, сыскал бы гур хан возможность испытать его, подыскал бы ключ к нему!

Но надо присмотреться…

* * *

Гур хан повелел своим людям отправиться к Иртышу и прознать, каково сегодня живется найманам и какими тропами ходят они, да возвращаться как можно скорее.

И в очередной раз гур хан созвал на совет всех высших воителей своих, и выплеснул он свое недовольство на них: с каждым днем положение становится все опасней, и воинство – словно стареет и силы его иссякают, и вот-вот наступит час, когда враги, прежде и глаз своих поднять не смевшие, поймут, что силы их уже равны. И спросил гур хан собравшихся, что думают они об этом, чем объяснить могут такую беду. Почему среди воинов все меньше порядка и послушания, хотя денег из казны идет на них все больше?

И тут же, как всегда, тойоны-военачальники принялись жаловаться на разные нехватки, вновь стали сваливать неудачи на других: начальник легкой конницы винил начальника конницы тяжеловооруженной, тот – предводителя пеших войск, и так далее… Каждый, встав, твердил одно и то же – что говорил и в прошлый раз, и в позапрошлый. Каждый считал: виноват кто-то другой, но не он. О, никчемные людишки! Но кто же их возвысил, кто дал им их высокие чины и должности? Разве не сам гур хан? Конечно, сам… Он винил себя. Надо же было подобрать столько бездарей. И где были прежде его глаза и чутье?!

Наконец гур хан велел позвать на совет Кучулука, с самого начала его ожидавшего у шатра.

Всем своим видом Кучулук сразу же дал понять, что ему не по нраву стоять перед многочисленными тойонами. Гур хан, с живым интересом смотревший на него, усмехнулся про себя: ишь ты, с малых лет норов выказывает… Дай такому остепениться да надели властью – суровый, беспощадный будет вождь. Ничего, пусть пока потерпит, спрячет до времени свой норов в рукав…

– Мудрый человек умеет извлекать пользу не только из побед, но даже из горьких поражений, – заговорил, наконец, гур хан, оглядев тойонов, с любопытством взиравших на юнца. – Вот была битва у горы Нахы – о ней до нас с опозданием дошли лишь отрывочные вести, а нам сейчас важно услышать правду от тебя, ибо ты участвовал в той битве.

– Да я ведь тогда был всего лишь одиннадцатилетним мальчишкой, хоть и величали меня предводителем всего воинства, – начал свой рассказ Кучулук. Было заметно, что ему не по душе вспоминать о былом унижении. – От моего имени повелевали военачальники. Так что вряд ли я могу знать все в точности, как оно было на самом деле.