По велению Чингисхана - читать онлайн книгу. Автор: Николай Лугинов cтр.№ 173

– Было, было такое.

– Разве не привыкли мы в итоге этого ко всем непохожим на нас народам относиться с пренебрежением, покупать всех взятками, пытаться навязывать всему миру свою волю?

– Тут уж ты через край хватил. Этот способ привлечения на свою сторону других народов применяет всякий великий народ. Когда однажды я пытался преподнести подарок одному северному купцу, то он закачал головой, сказав на своем языке: «Бэлэх-тусах». Что означало: бэлэх – подарок, приношение, тусах – петля, силки. Запомни это. Обычай дарить подарки, делая человека обязанным тебе, не нами придуман. Пришел к нам из глубины веков, и после нас останется.

– Ну, это совсем другая тема. Вы смотрите в корень. Разве гордость и желание повелевать всем миром, считая все другие народы полуживотными, – не великий грех, не попытка вмешиваться в Божий промысел?

– Скажешь же такое, – Чао-Линь удивился, куда неожиданно повернул разговор парень. Но, не желая выказать удивления, продолжал сидеть, закрыв глаза. – Неожиданная, новая мысль, но каждый народ, считающий себя великим, стремится оказывать влияние на соседние народы. Это тоже древняя традиция.

– Нарочитое пренебрежение другим народом, бессовестное притеснение его ведет к тому, что в течение веков копится ненависть, вражда. Значит, тем самым, мы сами же подпитываем ненависть к себе, к своей стране. А это, в конце концов, неминуемо оборачивается бедой. Это – во-первых.

– А что – во-вторых и в-третьих?

– Во-вторых, такой народ, который подобно нам считает себя самым умным и знающим, перестает отличать друга от врага, добро от зла, следовательно, все его малые и большие пути идут по неправильному направлению. А если спотыкаться на каждом шагу, то рано или поздно упадешь. Так и любая великая страна, шагая в разные стороны, в конце концов, рухнет. И судьбы такой ей не миновать!

– Как древние хунны, великие тюрки, кидани…

– Так! Они тоже не вынесли собственного величия, загордились, захотели поступать со всем миром так, как им вздумается.

– Нет! Мы никогда не стремились единолично владеть миром. Мы даже принимали решение не выходить за рамки Стены, чтобы самих себя ограничить. Не знаю ни одного другого подобного народа.

– Это лишь одна сторона жизни. Неужели вы станете отрицать, как мы гордились, кичились собственной образованностью, своими незыблемыми древними корнями, развитостью, богатством, относились к другим с пренебрежением? Все было. Мы должны все это признать. А вы все тянете в одну сторону, лишь бы меня переспорить.

– Осуждать легко. А разве ты сам тоже не перегибаешь палку в другую сторону?

– Я пытаюсь понять правду, – ответил парень упрямо, отвернувшись к окну. – Это одно – отстаивать свою правоту в простом споре, и совсем другое – попытаться понять истину, не уклоняясь в свою или вашу сторону. Ошибку мы найдем, только докопавшись до истины. Только тогда выйдем на прямую дорогу, сможем спасти свой народ, свою прекрасную страну…

Элий-Чусай отвернулся, пытаясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

– И скор же ты на решения, парень! – Чао-Линь лишь поцокал языком в смятении. – Ты многого еще не знаешь. А тот, кто не знает, всегда бесстрашен, ему не ведомы сомнения, он упорно продирается вперед. Когда-то давно, пока были молоды и дерзки, мы тоже делали нечто подобное. Но для любого руководства нет худшего врага, чем правда. Так что любой правдолюбец, говорящий правду в лицо, стремящийся к правде, долго не живет.

– Значит, вы хотите сказать, что я лишь по молодости и неопытности своей правды ищу, а потом, когда мне подрубят язык, затаюсь, буду знать, понимать, но помалкивать?

– Нет. Я просто предупреждаю, ибо хочу, чтобы ты жил, – Чао-Линь вздохнул. – Любую высокую вершину переходят по самым удобным и пологим местам, а любую глубокую реку – по броду. Путь правды не только тернист, но и опасен. Любой правящий народ первыми уничтожает людей, отстаивающих истину.

– Не любой, а тот народ, у которого нет будущего, преследует за правду.

– Кто знает, я сомневаюсь, что есть какой-нибудь правящий народ, который бы не опасался правды…

– Есть! Такой народ есть!

– Хм… Кто же они?

– Монголы!..

– Что, монголы?! Как это они единственные оказались такими правдолюбцами? – спросил Чао-Линь нарочно, будучи сам прекрасно осведомлен о монголах.

– Потому что основной политикой, главным мерилом жизни их нового Ила является правда, правдолюбие. Даже врага, говорящего прямую правду, выражающего истинные свои мысли, они превращают в друга, доверяют ему. Больше всего они опасаются лжи, хитрости, лести. Потому что такой человек становится предателем. Лжецов они наказывают сурово.

* * *

В словах Элий-Чусая есть резон. Не только монголы, но любой молодой, начинающий вставать на ноги народ обретает подлинную мощь, только объединившись вокруг добрых, свободолюбивых идей. Сама человеческая природа, его предназначение требуют этого: молодость чиста, непорочна и здорова. Стареющий, дряхлеющий человек, как и народ, становится вместилищем болезней, а если он не воспитал себе наследников, то и пороков.

Действительно, буквально на глазах растет и крепнет здоровое племя с чистыми помыслами и великими устремлениями. Монголы привлекают к себе самых лучших, выдающихся людей всех ближних народов. С каждым годом все крепнет и мужает новый Ил.

Чао-Линь хорошо понимал Элий-Чусая. Но, чем больше он размышлял, понимал, тем больше возникало сомнений, неразрешимых вопросов. Неужели человек с самого начала создан так, что проживет на земле, так и не постигнув до конца дней своих всех тайн? Видимо, так.

Почему народ хани, в течение многих веков никому не дававший поднять глаза долу, вдруг так обессилел, превратился в сонную и вялую людскую массу? Почему так бессловесно терпит невиданные притеснения и унижения? Сколько веков прошло, как он покорно живет под пятой немногочисленного, не имеющего ни прошлого, ни вчерашнего народа, даже до недавних пор без своей письменности?

Нет ответа.

Понять и объяснить это простому смертному не под силу. Каждый представитель угнетенного народа всегда с тайной надеждой встречает любые новые вести, всякие смутные времена. Ждет чего-то хорошего. И сейчас все зорко следят за каждодневно меняющейся обстановкой. При этом не заметно никаких признаков пробуждения Великого Китая. Народ, словно безнадежный больной, смирившийся со своей участью, все так же вял и равнодушен. Готов покорно подставить под розги спину, виноват он, или безвинен. Почему так покорен, кроток? Почему не осмелится распрямиться перед угнетателем, или хотя бы посмотреть прямо в глаза?! Но почему также существует убежденность, что в конце этой дороги горя, когда уже будет виден край, произойдут спасительные перемены?! Нет ответа и выхода не видать!

А теперь ниоткуда вот возникли монголы… Кто они? Спасители или каратели?!