По велению Чингисхана - читать онлайн книгу. Автор: Николай Лугинов cтр.№ 106

– Не опасней, чем жить на земле. Джамуха прямодушен, чист и правдив – что же в этом опасного? Для кого он опасен? Вот и твое имя – Судургу – означает «простой», «бесхитростный». И я думаю, что ты достоин этого имени. Или я ошибаюсь?..

Лунг-Судургу опомнился и словно бы свернулся в клубок, как ласковая собачка у ног хозяина.

– Я надеюсь, что ты не ошибаешься! – улыбнувшись, ответил он.

А Тэмучин, приструнив его, продолжал:

– Ваше, тангутов, отличие от нас, монголов, и от онгутов в том, что веками вы живете оседло и выращиваете свои хлеб да капусту. Ваши горы Аласа известны богатой пушниной и дичью. Но вдруг – засуха, наводнение или какая беда земная – что тогда? Вы ведь не можете сняться и уйти кочевой тропой. Почему вы крюками вцепились в гору, которая тоже может оскудеть живностью, и почему вы ставите свой скарб… м-м… – он тоже споткнулся, как недавно Лунг-Судургу, ища нужное слово, – выше такой простой вещи, как честь? Вот что страшно потерять, на мой взгляд! Честь!

Лунг-Судургу пропустил оскорбление мимо ушей либо не заметил его, спеша выказать ум и здравомыслие:

– Ничего не растет и не приумножается, если к нему не приложит свои руки человек: чем больше орошаешь поля и унавоживаешь землю, тем больше пожнешь плодов своего труда! Следим, чтоб скот посевы не вытоптал… Точно так же и нашу гору Аласа бережем, а как вы думаете! Когда наступает пора размножения живности – ни один охотник не должен к ней приближаться под страхом наказания!

– И подчиняются? – язвительно спросил Алахыс.

– Кто ж сам себе враг? – обтекаемо ответил Лунг-Судургу. – А осенью – иди, охоться! Не-э-э-т! Оседлая жизнь – это лучше, чем кочевать всю жизнь… Кочевник ничего не наживет.

Чингисхан презирал оседлые народы. Ему были отвратительны их привязанность к хламу, к тому, что они считали богатством, их песья привычка вилять хвостами перед сильным и облаивать слабых, их не подкрепленные делами и поступками словеса, посеянные по дороге к власти, которые восходят изменой, предательством, отказом от своих слов, сказанных ранее… Кочевник же все самое дорогое носит в душе, жизнь его полна опасностей, преодоления, бессребреничества – ради чего он, кочевник, станет кривить совестью?

Но, не желая спорить с нечистым человеком, Тэмучин сказал:

– Кто знает? Таким, как мы, так нет ничего лучше, чем привычная кочевая жизнь… Иного мы даже не можем себе представить.

И Лунг-Судургу торжествующе развел руками: что, мол, с вами, недоумками, поделаешь?

«Рабы… Я уничтожу вас, пачкающих землю… – провожая Лунг-Судургу и его свиту, думал Тэмучин. – Рабы тепла… Рабы вещей… Рабы страха за свою мошну… Всякий раб изначально лжив и продажен, как ты, Лунг-Судургу, и убивать вас надо как животных: не перерезая горло, а распарывая брюхо».

* * *

Хоть и не считался Алахыс-Хоро-Тэгин сильным вождем, влияющим на жизнь Степи, но то, как он наладил разведку, вызывало восторг и уважение Тэмучина. Потому, когда уехали тангуты, ханы вызвали разведчиков и выяснили, что у тангутов уже вовсю развернута подготовка к войне: в ближних, граничащих с онгутами горах, скопилось невиданное войско, а еще несколько дней назад там гнездились непуганые птицы – улары и фазаны. Разведчики сказывали, что караваны навьюченных верблюдов беспрерывной вереницей тянутся к приграничным ущельям.

Разве этого недостаточно, чтоб понять общий замысел врага?

– Твои тревоги не были напрасными, друг-догор. Они устроили большой военный сбор и готовы выступить на меня…

– Так и на меня тоже! – напоминал тревожно Алахыс, словно боясь, что Тэмучин вдруг позабыл об их союзничестве. – Куда же нам бежать? Стоит мне пуститься в бега, как мои люди тут же разбредутся по степи… Или перебегут к тангутам! Давай строить оборону здесь!

Однако Тэмучин высказал уже принятое им решение.

– Я поступлю с ними так, как поступил некогда с найманами: я не стану дожидаться их выступления, а сам нападу на них. Пока их корова телится, наш теленок бычком станет. Скажи, какая их часть выступает на конях? – спросил он одного из разведчиков.

– Одна пятая часть, – уверенно ответил тот.

«Это хорошо… – подумал Тэмучин. – А у найманов было две пятых части…» Он спросил:

– Как выглядит их пешее войско?

– Их много больше, чем нас. Они покрыты щитами, как черепахи, и щетинятся копьями, как дикобразы! Если станут стеной, то ее и бревнами не прошибить, что говорить о простых стрелах?

«А это не твоего ума дело, мальчик… Нашим лукам нет равных в дальнобойности, а если еще и хороший попутный ветер да стрелять сверху вниз, то по два-три человека на одном вертеле будут запекаться!» – знал Тэмучин и снова спрашивал:

– Значит, их строй войска подобен китайскому?

– Да, мой хан!

– А ты был в их стране? Если был, расскажи, что они за люди?

– Народ молится разным Богам Тэнгри – Отцу, Мухаммеду, Будде. Есть и христиане… Скажу вам еще, что когда мертвого несут из дома туда, где его станут сжигать, то по дороге родные его строят деревянный дом, покрывают тот дом шелковыми и золотыми тканями и несут мертвецу архи и еду – чтоб и на том свете мертвецу были почет и уважение… – сбивчиво рассказывал разведчик, пораженный увиденным. – А иной раз покойника не сжигают и держат в доме то неделю, то месяц, а то и полгода, и пока колдун не скажет, что можно сжигать… все лежит он в ящике из досок толщиною в ладонь и даже не воняет под тряпками, которые пропитаны какими-то благовониями…

– Перестань, а? – жалобно попросил разведчика Алахыс. – Этот покойник имеет отношение к завтрашней войне?.. Как бы нам самим покойниками не стать и не завонять на радость стервятникам!..

Тэмучин, успокаивая их, засмеялся и сказал:

– Эх, Алахыс, добрый мой друг! Не сей-ка ты панику! Тангуты – богатейшее племя: знаешь, сколько ушей и глаз следят за нами? Потому даже тебе пока я не скажу о своем плане, но прошу верить мне: мы их повернем, рассеем и покараем за подлость! – И махнул разведчику: – Иди, друг. Ты хорошо знаешь свое дело… Я тебя не забуду!

Алахыс молча следил за Тэмучином настороженными, ждущими глазами. А Тэмучин уже тосковал по своим тойонам, по ставке, где каждое утро начинается мысленным озарением, где каждый вдохновенно ищет какой-нибудь новый военный маневр и жаждет применить его в деле.

– Ты не доверяешь мне? – спросил наконец Алахыс.

– Я не доверяю своих замыслов даже горному валуну, пока не придет время… Вот если бы можно было вызвать сюда моих тойонов! Но если они сразу все поднимутся в путь, то разведчики тангутов заподозрят, что планы их военачальников открыты! Давай-ка придумаем хорошую уловку, Алахыс, чтобы их завидущие глаза видели только то, что мы им покажем…

– Покажем, – повторил Алахыс за Тэмучином, но все выражение его лица и движения глаз на этом лице говорили о сильном беспокойстве, о горячечном пребывании мыслей и гнетущей раздвоенности между желаемым и действительным.