Придворное общество - читать онлайн книгу. Автор: Норберт Элиас cтр.№ 16

Но этим кратким замечанием Макс Вебер всего лишь указал на одну из проблем двора. Проверить правильность его взгляда и на несколько шагов приблизиться к решению поставленной им проблемы — одна из задач данного исследования.

4.

Люди бывают склонны обращать внимание как на важные прежде всего на те феномены прошлого, которые играют особенно значительную роль в настоящем. Так, применительно к эпохе дворов, о которой здесь будет идти речь, часто интересуются в первую очередь экономическими воззрениями и организацией хозяйства и, соответственно, называют ее эпохой меркантилизма. Или задаются вопросом об организации государства в эту эпоху и при таком подходе к ней называют ее эпохой абсолютизма. Изучают присущий ей тип господства и характер ее чиновничества и с этой точки зрения называют ее эпохой патримониализма. Как видим, все это уровни интеграции, которые имеют особенно важное значение в нашем собственном обществе. Но затронет ли в самом деле срез, сделанный именно по этим уровням, также и решающие структурные линии и формы интеграции той прошедшей эпохи? Или, может быть, дело скорее обстоит так, что значимость уровней интеграции и форм социации изменчива, так что уровень интеграции, не особенно значимый для нас сегодняшних, в прежнее время был, возможно, решающим, центральным слоем — и, напротив, слой, сегодня центральный, прежде был периферийным?

Вебер производит срез государства старого порядка, прежде всего на уровне чиновничества; и потому феномен двора всегда заслоняется для него этим другим феноменом — чиновничества и способа господства, выражающегося в различных типах чиновничества. Таким образом, Вебер приводит много фактов и деталей, которые проливают свет на структуру придворного господства и придворного общества; но среди тех типов обобществления, о которых он эксплицитно говорит, «двор» как таковой отсутствует ^[13].

5.

Вообще же если в наши дни двор непосредственно как социальный феномен попадает в поле зрения исследователей, то, как правило, их интересует прежде всего одна его сторона: роскошь двора, т. е. феномен, который сам по себе весьма важен и характерен, но который, однако, высвечивает лишь особенно явно выступающее различие между поведением придворного человека и поведением, принятым в обществе нашего времени, а не социальную структуру двора как целого, которая только и может объяснить нам этот частный феномен роскоши.

Иначе говоря, если сегодня исследователям уже удается порою и хотя бы в известных пределах изучить, например, организацию простого племени как живущей по своим законам фигурации людей, сдерживая в значительной мере собственные оценки, то соблюсти подобную же благотворную отстраненность в отношении более близких нам, расцениваемых нами как «исторические» социальных образований оказывается еще намного труднее — именно потому, что господствующая форма исторической науки все еще сохраняет прежнее почтение к гетерономным оценкам.

Эту констатацию нужно понять правильно. Она не заключает в себе, в свою очередь, какого-либо «упрека», но только описывает с определенной стороны имманентную структуру процесса исследования, в ходе которого предмет исследования — объект, о котором речь идет также и здесь, — лишь очень медленно и в борьбе с неизбежным сопротивлением раскрывается перед взглядом исследователя в своей автономности.

Кроме того, подобный взгляд на проблему, без сомнения, не обязательно окажется бесплодным. Зомбарт, например, для которого феномен двора как «очага роскоши» имеет значение в связи с возникновением современного капитализма, уже формулирует в первом приближении, и четче других, проблему двора вообще. Раздел, который посвящен у него, прежде всего дворам, озаглавлен: «Дворы правителей как средоточие демонстративной роскоши» ^[14]; он начинается со следующих положений:

«Важным последствием, а затем, в свою очередь, также и решающей причиной тех перемен, которые претерпевают государственный строй и военное дело в конце средних веков, является возникновение крупных монарших дворов в том смысле, который мы придаем этому слову сегодня. Предшественниками и образцами для позднейшего развития были здесь, как и во многих других областях, церковные феодалы. Авиньон был, может быть, первым современным „двором“, потому что здесь впервые на длительное время встречались и задавали тон две группы людей, составлявшие в последующие столетия то, что называли придворным обществом: дворяне, не имевшие иной профессии, кроме интереса службы двору, и прекрасные женщины, „зачастую отличавшиеся изысканными манерами и умом“ (souvent dis dngué es par les mani ères et l’esprit), которые накладывали решающий отпечаток на жизнь и события при дворе.

С дворами пап соперничали прочие владетельные семьи Италии Но решающее значение для истории придворного быта имело все-таки формирование современного двора в столь обширнейшей и могущественнейшей державе, как Франция, которая ведь и стала затем, с конца XVI века и на два последующих столетия неоспоримой наставницей во всем, что касалось придворной жизни».

Этот краткий обзор, весьма полезный и для целей нашей работы, дает понятие о том, какое значение имело социальное образование «двор» и как стоит проблема: на определенной стадии развития европейских обществ индивиды соединяются в социальной форме «дворов» и получают благодаря ей специфический облик. Что удерживало их вместе, что налагало на них такую печать?

Этот тип формирования человека был одним из важнейших предшественников типа, господствующего сегодня. Будучи центральной фигурацией той стадии развития, которая в длительной борьбе внезапно или постепенно сменилась буржуазно-профессиональной, индустриально-городской стадией, придворно-аристократическое общество создало цивилизационный и культурный тип, который включился в тип, характерный для буржуазно-профессионального общества: одни черты его были унаследованы, другие перешли в свою противоположность. Таким образом, в снятом виде он получил дальнейшее развитие. Стремясь изучить структуру придворного общества и понять тем самым одну из последних великих небуржуазных фигураций западной культуры, мы поэтому косвенно открываем себе доступ к более широкому пониманию нашего собственного буржуазно-профессионального, индустриально-городского общества.

1.

То, что мы обозначаем как «двор» эпохи ancien régime, есть изначально не что иное, как чрезвычайно разросшийся дом и домохозяйство французских королей и членов их семейства со всеми принадлежащими к нему в узком или широком смысле людьми. Расходы на содержание двора, на все это громадное домохозяйство королей находятся в смете расходов всего французского королевства под характерной рубрикой «Maisons Royales» ^[15]. Важно иметь это в виду с самого начала, чтобы увидеть линию развития, которая приводит к такой организации королевского домохозяйства. Этот двор эпохи старого порядка был сильно дифференцированным потомком той патриархальной формы господства, «зачаток которой следует искать в авторитете домохозяина в пределах домашней общности» ^[16].