Музей воды. Венецианский дневник эпохи Твиттера - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Бавильский cтр.№ 98

Cтраница 98

Внезапно я оказался в полях. У Берлиоза в «Фантастической симфонии» третья часть «Жизни артиста» так и называется «Сцена в полях»: «Однажды вечером, находясь в деревне, он слышит вдали пастухов, которые перекликаются пастушьим наигрышем; этот пасторальный дуэт, место действия, легкий шелест деревьев, нежно колеблемых ветром, несколько проблесков надежды, которую он недавно обрел, – все способствовало приведению его сердца в состояние непривычного спокойствия и придало мыслям более радужную окраску. Но она появляется снова, его сердце сжимается, горестные предчувствия волнуют его: что, если она его обманывает?.. Один из пастухов вновь начинает свою наивную мелодию, другой больше не отвечает. Солнце садится… отдаленный шум грома… одиночество… молчание…»

Я не сразу решился пойти в сторону знаменитых вилл: во-первых, Вальмарана, павильоны которой расписывали Тьеполо-старший и Тьеполо-младший, во-вторых, одного из главных шедевров Палладио – «Ротонды». Ноябрь, и, скорее всего, они закрыты до весны, но удержаться от порыва было невозможно.

Тем более что все свои «дела» в Виченце я закрыл слишком рано: гостиница «для дальнобойщиков» подняла меня «включенным завтраком» засветло, а возвращаться в город после театра «Олимпико» уже не хотелось.

Так после особенно удачного концерта бежишь разговоров, желая поскорее оказаться дома – дабы не расплескать впечатление.

Вот я и пошел вдоль каналов по долгой прямой улице в направлении монументального холма с церковью на самой вершине, пока не оказался у шумной развязки с большой аркой, за которой виднелись резко уходящие вверх ступени.

Все это напоминало сцену театра «Олимпико» с раздвинувшейся в глубь сценической территории фреской; и точно – арка оказалась последним творением Палладио, которое мне удалось увидеть в Виченце вблизи.

Арка и ступени за ней были крайне эффектны, но, против своих правил, я ее не сфотографировал, решив это сделать на обратном пути.

Хотя точно знал, что уже не вернусь.

Для того чтобы попасть к Вальмарана и к «Ротонде», нужно резко свернуть влево от арки и пойти по дороге, окруженной высокими заборами.

Справа будут тянуться всевозможные современные дома, уходящие вниз, слева будет тянуться бесконечная кирпичная кладка, однажды превращающаяся в забор с десятками небольших скульптур.

Это знаменитые карлики скульптора Муттони – внешняя часть декора усадьбы Вальмарана, вход в которую, разумеется, закрыт. Но я даже не огорчился, так как заранее договорился сам с собой не загадывать и не очаровываться ситуацией.

Вилла Вальмарана стоит на пике пологого холма, а если все той же дорогой пойти дальше, плавно спустившись вниз, то попадаешь на уютную деревенскую улочку.

Повернешь направо и тут же упрешься в ворота «Ротонды», напротив которой стоит скромная, но не лишенная изящества церковка с барочными завитушками герба в центре фасада.

Впрочем, «Ротонду» видно через щадяще литые ворота, а если обойти забор со стороны деревни, граничащей с полями и виноградниками на склоне холма Монте-Берико, можно увидеть «Ротонду» с другой стороны. Что, впрочем, не открывает ничего особенно нового, ведь у нее четыре одинаковых фасада, а парк разросся, и виллу видно не слишком хорошо.

Я не стал жадничать и обходить парк по периметру, чтобы увидеть «Ротонду» с противоположной стороны, а углубился в поселок, где в небольших аккуратных домах с тщательно убранными участками шла своя повседневная жизнь.

Увидев указатель, предлагающий «пешком» (!) дойти до очередной виллы, я уходил все дальше и дальше от «Ротонды» в сторону холма, вблизи превратившегося в небольшую гору.

Вокруг раскидывали ряды нотных станов загодя убранные виноградники, и на одном из берегов холма я увидел деревянную импровизированную лестницу, уходящую вверх. Она была не столь привлекательна, как та, другая лестница, оформленная аркой Палладио, но мне ничего другого не оставалось, как начать подъем.

Он оказался бесконечным и непредсказуемо крутым.

Деревянные ступеньки и импровизированные перильца из слегка обработанных бревен «по-деревенски» мелькали то там, то здесь в листве сквозной и не желали кончаться, за очередным пролетом вдруг возникал новый поворот, а затем еще один, потом другой, и так бесчисленное число раз.

Запыхавшись, я останавливался перевести дух и обращал внимание на пейзаж: предо мной в лучах заходящего солнца раскинулась Венецианская долина, и от земли ее поднимался теплый пар…

Дали были расчерчены полями и виноградниками, как на ранних картинах Мондриана; с одной стороны Монте-Берико как бы врезался в город, с другой – охранял частные угодья и дачные поселки.

В самом близком из них, оставшемся далеко внизу, я, наконец, увидел «Ротонду», окруженную прямоугольным парком. Сверху она, такая подробная и простая, выглядела тактичной заплаткой, столь эффектно вписанной в ландшафт, что одно только ее молчаливое согласие меняло в этом пейзаже все возможные акценты.

На соседнем холме навстречу «Ротонде» плавно спускался и все никак не скатывался ансамбль усадьбы Вальмарана, и карликов на заборе отсюда было уже не видно. Но появились заснеженные пики гор у самого горизонта.

И с каждым шагом все ближе и ближе оказывался парк на вершине холма и церковь с храмом в честь Девы Марии.

Ипполит Тэн сравнивал Венецианскую равнину с Фландрией.