1918: Очерки истории русской Гражданской войны - читать онлайн книгу. Автор: Арсений Зайцов cтр.№ 16

Части 2-го гвардейского корпуса, наступавшие на Киев с запада, со стороны Жмеренки, успешно сдерживались войсками рады. Конечно, по существу дела, война была лишь обозначенной, так как оба противника были в состоянии полнейшего разложения.

Главный удар раде готовился с другой стороны. Обстановка, сложившаяся в Бресте, заставила Антонова торопиться с ликвидацией рады. Армия Муравьева двигалась в эшелонах от Харькова прямо на Киев. 17 января она заняла Полтаву. С флангов, также в эшелонах, ей содействовал отряд особого назначения Знаменского (справа), высланный из Москвы на Ворожбу, и колонна Егорова (слева) от Лозовой на Полтаву. Наконец, с севера от Гомеля на Бахмач наступали колонны Берзина и Вацетиса (отряды, сформированные большевистской могилев ской Ставкой).

Не встречая на своем пути никого, кроме совершенно разложившихся украинских «гайдамаков», армия Муравьева стремительно наступала на Киев. 24 января Муравьев занял Ромодан и Кременчуг, затем Лубны и Гребенку, в то время как Гомельский отряд выдвинулся к Крутам.

Приближение Муравьева к Киеву вызвало 28 января восстание рабочих Киевского арсенала, подавленное, однако, войсками рады еще до подхода Муравьева. Некоторое сопротивление Муравьев встретил лишь в 40 км восточнее Киева на р. Трубеже. Здесь он, между прочим, вошел в соприкосновение с частями расположившегося здесь чехословацкого корпуса, который, впрочем, немедленно заявил о своем нейтралитете.

Таким образом, ко дню возвращения Троцкого в Брест (30 января) советские войска стояли уже под стенами Киева. Для обороны своей столицы Украинская рада располагала лишь примерно тысячью надежных бойцов. Все остальные украинские части заняли либо нейтральную, либо даже враждебную раде позицию.

Подойдя к Киеву, Муравьев приступил к ожесточенной (конечно, в масштабах той эпохи, когда орудия придавались «армиям» не сотнями, а десятками или даже единицами) его бомбардировке.

Положение Троцкого в Бресте усиливалось, и на речь украинского делегата Любчинского, горячо восстававшего против большевистских приемов, Троцкий возразил, что власть Центральной рады кончена и что единственной территорией, которой располагают ее представители, является их комната в германской Ставке в Брест-Литовске. Троцкий был в общем недалек от истины, так как 9 февраля Муравьев взял Киев, а украинское правительство накануне бежало в Житомир. Однако немцы решили поддержать украинцев киевских. Гофман был отлично осведомлен об истинном положении дел на Украине, но тем не менее дипломаты Центральных держав решили поддерживать раду и отказались признать вывезенных Троцким из Харькова украинских делегатов под предлогом, что сам же Троцкий в начале января признавал киевских делегатов украинскими представителями.

9 февраля, в день вступления в Киев Красной армии Муравьева, в Бресте представителями Центральных держав был заключен мир с Украиной.

Это было тяжелым ударом для большевиков, так как этим миром немцы получали все то, к чему они стремились, и большевики неизбежно должны были после этого пойти на уступки.

В тот же день император Вильгельм II прислал германскому делегату – статс-секретарю по иностранным делам фон Кюльману телеграмму с требованием предъявить Троцкому ультиматум о подписании мира в течение 24 часов. Ультиматум по настоянию Кюльмана предъявлен не был, так как он до последней минуты надеялся склонить Троцкого к миру уступкой Советам Риги и Моонзундских островов. Троцкий, однако, от мира продолжал уклоняться и 10 февраля неожиданно заявил, что Советская Россия кончает войну и приступает к демобилизации, но не заключает мира. Формула «ни мир, ни война» совершенно сбила с толку брестских дипломатов, особенно австрийских, но германская Ставка на эту удочку не поддалась и истолковала заявление Троцкого как отказ от продления перемирия со всеми вытекающими из этого для большевиков последствиями.

Наряду с основными событиями этой эпохи в Бресте, на Дону и Украине, отдельные очаги борьбы создались еще на Румынском фронте, в польском корпусе, расположенном в районе Могилева и в Финляндии.

Еще 19 декабря в Одессе организовался объединенный комитет из представителей Румынского фронта, Черноморского флота и г. Одессы (РУМ-ЧЕР-ОД, или сокращенно Румчерод). Наличие румынских войск сильно задерживало распространение большевизма в Бессарабии и Одесском районе.

После неудачной попытки фронтового отдела Румчерода захватить власть в свои руки в г. Яссах был расстрелян видный большевик Рошаль.

В январе 1918 г. румынские войска оккупировали Бессарабию до линии Днестра. Большевики в лице Совета народных комиссаров в Петрограде реагировали на это декларацией Румынии от 26 января:

«1. Все дипломатические сношения прерываются. Румынский посланник и все вообще агенты румын ской власти высылаются за границу.

2. Хранящийся в Москве золотой фонд Румынии объявляется неприкосновенным для румынской олигархии. Советская власть берет на себя ответственность за сохранение этого фонда и передает его в руки румынского народа.

3. Восставший против революции бывший главнокомандующий Румынского фронта генерал Щербачев объявляется врагом народа и ставится вне закона» ^[55].

Лишь во второй половине января, т. е. спустя свыше двух месяцев после октябрьского переворота, при содействии главным образом старого броненосца «Синоп» в Одессе была провозглашена советская власть. Румыния к этому дню уже заняла Кишинев и Бендеры в Бессарабии и продвигалась к Аккерману, т. е. к ближайшему от Одессы (40 км) пункту Бессарабии. Румчерод, опасаясь наступления румын на Одессу (тем более что 4 февраля румыны переправились через р. Днестр у Бендер, хотя и были выбиты на следующий день большевиками, даже захватившими на три дня и сами Бендеры), при посредстве оставшихся в Одессе иностранных консулов вступил в переговоры с Румынией, стремясь задержать наступление румынской армии, и 8 февраля им было заключено с румынами перемирие.

Оккупировав Бессарабию, румыны вряд ли стремились идти дальше, рискуя завязнуть в русском большевизме, тем более что их военное положение с развалом русского фронта становилось критическим. Но перепуганный Румчерод видел в попавших в отчаянное положение из-за Бреста румынах опасного врага.

Не так, однако, смотрел, окрыленный легким успехом над Украинской радой, Муравьев. 14 февраля по прямому проводу из Киева он хвастливо телеграфировал в Одессу образовавшейся там Верховной комиссии по борьбе с румынской и бессарабской контрреволюцией (в которой главную роль играл Раковский, впоследствии советский полпред в Париже): «Дорогие товарищи, я с революционными армиями после трехнедельного похода по Украине и бесконечного множества боев, особенно под Киевом, где шел ожесточенный бой пять суток, занял город окончательно… Все ино странные агенты были у меня с заверениями лояльности и порицания старой рады, 4-го Универсала, которой они не признавали. Румынский представитель и генерал Коанда то же самое сказали. Последний выразил полную лояльность и обещал мне вывести войска обратно из Бессарабии. Если он этого не сделает, то я организую карательную экспедицию на Румынию и беспощадно расправлюсь с румынскими помещиками и офицерами, виновными в убийстве наших революционеров» ^[56]…