– Постарайся выпить все, солнышко, тебе станет лучше, – сказала я ей.
– А где мистер Бэкстер? – спросила сестренка, оглядываясь по сторонам.
– Я потеряла его год назад, Олив.
– Как это – потеряли? – не поняла та.
– Полагаю, он умер, – мягко пояснила я. – Он умер, миссис Бэкстер?
– Да, Нелл.
– Мне очень жаль, – вздохнула я.
– Не от скарлатины? – спросила Олив.
– От чахотки, – ответила миссис Бэкстер. – Все, что мне осталось от моего милого мужа, – это деревянная нога.
– Ну хоть что-то осталось, – с серьезным видом закивала Олив.
– Поначалу только это меня и утешало, – сказала наша бывшая соседка. – Я брала ее с собой в постель, когда ложилась спать. Мне это очень помогало.
– Я понимаю, миссис Бэкстер. Вот я утешалась тем, что у меня осталась Тетенька Тетя. Мы тоже пережили тяжелые времена.
Миссис Бэкстер озадаченно уставилась на нее.
– Это кукла, – объяснила я, делая глоток горячего чая.
– Ты подросла, Олив, – улыбнулась миссис Бэкстер.
– Это потому, что мне скоро восемь, – ответила сестренка. – Сначала мне было шесть, потом семь, только я об этом не знала, пока Нелл не сказала, а теперь мне почти восемь. – Она выпалила это все на одном дыхании. – Вот поэтому я и выросла, миссис Бэкстер. Потому что мне скоро будет восемь.
– Забавная ты, Олив, – покачала головой наша соседка. – И храбрая, судя по всему.
– Не знаю, что бы я без нее делала, – призналась я.
– Ваша мама будет вами гордиться.
Было утешительно слышать, что миссис Бэкстер говорит о маме так, будто она жива. Сидя здесь, в этой маленькой квартирке, я начала приходить в себя. Но знала, что не успокоюсь, пока не увижу родных. Я должна отыскать их.
– Жутко было, наверное? – спросила я.
– Ох, Нелл, мне никогда в жизни не было так страшно. Я выскочила на улицу, не успев захватить ничего, кроме деревянной ноги мистера Бэкстера.
– Мне жаль, что вы потеряли дом.
– Да, поначалу я очень грустила. Я только успела взять сковородку в рассрочку. До сих пор за нее расплачиваюсь. Я пережила столько счастливых моментов в той квартире. Но все воспоминания у меня здесь. – Она положила руку на сердце. – К тому же у меня осталась его нога. Кое-что немцы не сумели у меня отнять.
– Тогда я рада за вас, – сказала Олив. – Я тоже храню в своем сердце воспоминания об Эгги.
– А кто это – Эгги?
– Это моя лучшая подруга, она живет в кондитерской лавке в Гленгарите.
– Что ж, уверена, однажды вы с ней снова увидитесь.
– Непременно. Когда мы вырастем, то будем жить вместе. Мы пообещали друг другу.
– Я рада, что у тебя теперь есть подруга, Олив.
– Как думаете, где наша семья? – спросила наконец я.
– Я бы очень хотела ответить на этот вопрос, Нелл, но, увы, не знаю.
– Может, они эвакуировались, миссис Бэкстер?
– Завтра мы с вами сходим в администрацию и попытаемся выяснить.
Я опустила взгляд:
– Не могу туда пойти.
– Не можешь?
Я покачала головой.
– Видите ли, мы в бегах, прячемся от копов, – заявила Олив.
Миссис Бэкстер взяла меня за руку.
– Не хотите мне рассказать? – мягко произнесла она.
– Я поступила очень-очень плохо.
– Зная тебя, Нелл, я бы сказала, что ты ни за что не сделала бы ничего ужасного без причины.
Мои глаза наполнились слезами.
– Я убила человека.
Миссис Бэкстер кивнула. Не похоже было, то она потрясена моим признанием.
– Она проломила Альберту голову, чтобы спасти меня, – добавила Олив.
– Так что, как видите, нам нельзя идти в администрацию. Никто не должен знать, что мы вернулись.
– Тогда я схожу одна и выясню, что смогу. Вы среди своих, Нелл, здесь вам бояться нечего.
– А где Анджела? – вдруг вспомнила я.
– Она уехала к братьям и сестрам в деревню.
– А как же ее мама и бабушка?
– Бабушка, бедняжка, уже год как скончалась. Думаю, оно и к лучшему. Анджела ее очень любила, но под конец уже устала за нее волноваться. По-моему, это была слишком тяжелая ноша для такой юной девочки.
– А мама?
– Ее забрали, Нелл. Я ее навещаю, когда получается. Ей постепенно становится лучше. Думаю, она попала в хорошее место и вполне счастлива.
Я расстроилась, что не увижу свою подругу, но, по крайней мере, теперь она в безопасности и может снова побыть подростком, а не жить в постоянном напряжении, беспокоясь за мать и бабушку.
Когда миссис Бэкстер отправилась в администрацию, мы с Олив остались в квартире. Я смотрела из окна на то место, где когда-то была наша квартира. Мне было грустно вспоминать обо всех счастливых моментах, проведенных в ней. Мама на кухне готовила ужин, папа отогревался у камина, а Тони отсылали на улицу счищать грязь с ног. А теперь на моих глазах большие машины ездили по грудам кирпича, разравнивая остатки Рэннли-Корта. Я просто не могла думать о том, что моя семья погребена там. Я должна была верить, что они живы и в безопасности. Олив подошла ко мне и тоже встала у окна.
– Что они делают, Нелл?
– Просто расчищают мусор.
– А как же лошадь скупщика? Она тоже осталась где-то там?
– Не думаю.
– Надеюсь, что нет. Пусть даже она чуть не откусила мне руку, я бы не хотела, чтобы ее раздавило.
– Постарайся не беспокоиться об этом, милая.
В этой квартире было намного светлее, чем в той, где мы жили. Я сказала об этом миссис Бэкстер.
– Это потому, что Рэннли-Корта больше нет, Нелл, – ответила она. – Теперь сюда проникает больше солнца. Одна тупая корова даже заявила, что немцы оказали нам услугу. Ну так я ей сказала, чтобы шла куда подальше.
– Наверное, Тони и Фредди сильно изменились за время нашего отсутствия.
– Тони вытянулся, как жердь, ни грамма жирка не отрастил. Он теперь, наверное, выше тебя.
– А Фредди?
– Озорник. Такой милый парнишка, уже научился держаться на ногах и повсюду ходит за Тони.
Мне хотелось спросить, не было ли вестей от папы, но при Олив я этого сделать не могла.
После ухода миссис Бэкстер я подошла к окну. Теперь, когда не стало Рэннли-Корта, отсюда открывался вид на Темзу – мой личный океан. Вот только река растеряла все свое волшебство, теперь она казалась темной, мутной и отталкивающей. Никакой это был не океан, просто старая грязная река, которая словно прячет на дне какие-то страшные тайны.