Жестокая экономика. 37 невыученных уроков - читать онлайн книгу. Автор: Александр Вячеславович Иванов, Дмитрий Потапенко cтр.№ 23

Еще один важный момент: как только находятся стабильные источники доходов (в нашем примере это медь), человек переходит к своему естественному состоянию. Состояние нападения или агрессии – это все-таки вторичный ресурс, и он находится на нижнем уровне развития человека и культуры. Как только возникает возможность жить долго и счастливо, никого не убивать и, самое главное, не быть убитым, общество возвращается к торговле, которая выполняет в том числе и функцию защиты – как людей, так и ресурсов.

Религия также является инструментом обеспечения себя ресурсами и отъема ресурсов у другой стороны, инструментом захвата территории и подчинения людей и человеческих сообществ, в данном случае – купцов, или производителей, или ремесленников. По сути, им предлагалась безопасность в обмен на вероисповедание.

Грабеж, как и религия, продолжает быть интересным инструментом управления. Мы видим это на примере действующих войн, которые у нас происходят на территории сопредельных государств. И не только сопредельных государств, но и там, где мы говорим о так называемых террористических волнах. Потому что за террористическими волнами зачастую скрывается доступ к нефтегазовым богатствам, которые под эгидой того, что где-то в другом конце этого же государства есть некая террористическая группировка, могут быть захвачены.

Так что грабежи – это всегда проблема и для любой цивилизации, и для человечества в целом.

Если вы следите за дискуссией в блогосфере о так называемых «левых» движениях, поразмышляйте над вопросом: почему нет «левых» предприятий? Не в смысле «левизны» производимого продукта, а именно по принципу организации. Почему нет «левых» государств, то есть построенных на некоем всеобщем равенстве? В основном «левые» хотят сначала все отнять, а потом «правильно» перераспределить. Почему-то они никогда не хотят создавать. Не является ли это одним из элементов дилеммы «грабеж или торговля»?

На заре эры великих географических открытий не было в мире страны более успешной, чем Португалия. Тем не менее португальцы относительно быстро выбыли из «высшей лиги», сначала в чем-то уступая испанцам, а позже – проиграв вчистую все, что только можно было проиграть, сначала голландцам, а позже – англичанам. Наверное, не было ни одной ошибки, которую хотя бы гипотетически можно было бы совершить и которую, в итоге, не совершили бы португальцы.

Да, они были плохими торговцами.

Так, Васко да Гама, совершив небывалое, совершив подвиг и прибыв-таки в Индию, вдруг спохватился, что не имеет товаров на обмен с местными торговцами. С некоторым опозданием поняв, что надо делать еще и хоть какие-то подарки заморину (правителю) Каликута, Васко да Гама вытащил из трюмов все самое ценное, что у него было (включая добычу, захваченную на ограбленных им ранее арабских доу), но заморин, увидев «дары», почувствовал себя оскорбленным. «Вы похожи на пиратов, а не на королевских послов» – таков был вердикт всех встреченных португальцами правителей. Впрочем, от пиратства португальцы никогда и не отказывались, грабя все встреченные ими в пути суда.

Обосновавшись в Юго-Восточной Азии, они на короткий срок стали единственными европейцами в регионе и принялись, в силу собственных возможностей и разумений, за монополизацию своего положения. Торговцами они, как мы уже отметили выше, были весьма посредственными, а товары, которые могла предложить Азии тогдашняя Европа, были малоинтересны. Но можно было попробовать захватить всех силой, чем и занялись португальцы.

Войны давались им с переменным успехом. Удалось захватить Гоа и Макао, авантюра с захватом горловины Персидского залива, после многих лет и огромных жертв, вроде бы завершилась успехом, но в итоге и эти завоевания, к которым португальцы так стремились и о которых так мечтали, были потеряны. Маленькая страна просто не имела в достаточном количестве сил для комплектования корабельных команд (известны случаи, когда команды, за исключением офицеров, сплошь состояли из невольников) и просто физически не могла контролировать воды Индийского и Тихого океанов.

Очень мешала централизация. Португальские дворяне получали патент, срок действия которого был ограничен, – на каждое (!!!) плавание. Патент выдавался либо королем, либо, если маршрут квалифицировали как «местный», вроде плавания из Макао в Нагасаки, наместником.

Свободного предпринимательства и частной инициативы, в сегодняшнем их понимании, не было, действия направлялись указами, решения принимались за десятки тысяч километров от места событий и спускались по всей «вертикали власти», иногда доходя, а иногда и не доходя до исполнителей и уж, как минимум, сильно опаздывая и сильно искажаясь по дороге.

Интересно, что если вдруг, по каким-то причинам (довольно случайным, если их анализировать) португальцы вдруг начинали действовать гибче и «рыночнее», то это непременно приносило им успех – так была колонизирована Бразилия, выкуплены претензии Испании на Острова Пряностей и именно так португальцы стали единственными посредниками в японо-китайской торговле, торговле между странами, официально прерванной на столетия.

Колоссальный вред причиняла им религиозная нетерпимость и, мягко говоря, навязчивое миссионерство. Например, посредничество в торговле Японии с Китаем, возможно, стало самым большим успехом в истории торговли, прибыли оказались баснословны, и, хотя количество португальских кораблей, участвующих в этой торговле, и имело ограничения (помните – патент?), этот период был нереально, фантастически прибылен. Например, прибыль с первого же корабля из Японии, бросившего якорь в гавани Кантона, в 2,5 раза превысила сумму отступных, которую португальцы заплатили испанцам за их отказ от претензий на Острова Пряностей.

Закончилось все быстро и, увы, предсказуемо: португальцев, получивших монопольное право на торговлю через Нагасаки, японцы выгнали из страны через несколько десятилетий (при этом попытки торговать с ними карались смертной казнью) за их религиозный фанатизм и навязывание своей религии.

В самом сердце своей торговой империи, на Молукках, португальцы совершили и вовсе невозможное: власти островов Тирнате и Тидоре, крупнейших поставщиков пряностей в мире, враждовавшие несколько столетий, помирились и стали союзниками, дабы изгнать со своей территории насаждавших мечом христианство португальцев.

Впрочем, на этом «достижения» последних не заканчиваются: властители этих островов, которых ранее мусульмане не могли убедить ни посулами, ни угрозами принять их веру, – принимают наконец ислам. Окончательно дела Португалии в регионе посыпались с приходом туда голландцев: веротерпимые протестанты, трудолюбивые и предприимчивые, возможно лучшие предприниматели в мире, оказались не просто успешны, а особенно успешны на фоне задавленных властными и религиозными предрассудками португальцев.

Но это уже совсем другая история.

Сначала Португалия, с точки зрения своего развития, была чрезвычайно успешной – она активно открывала новые горизонты. Но плохо торговала и не умела выстраивать долгосрочные деловые отношения. В этом смысле у нас много общего с португальцами той эпохи.