Жестокая экономика. 37 невыученных уроков - читать онлайн книгу. Автор: Александр Вячеславович Иванов, Дмитрий Потапенко cтр.№ 18

Один из французов, врагов этого буржуазного государства, оценивал в начале XVII века прибыль, получаемую этой страной от торговли селедкой, в 5 млн гульденов, возмущенно присовокупляя к этому, что это «почти столько же, сколько Франция собирает в качестве налогов».

Цифры эти, возможно, недалеки от истины. Известно, что «в хорошие года» XVII столетия валовый доход от лова сельди составлял 21–22 млн гульденов, а из всей следки, продаваемой во всем мире, доля голландцев составляла 80 %. Селедка заложила основы экономики маленькой страны, затерявшейся на краю света.

Добыча и производство селедки голландцами, в итоге, были подорваны. Не из-за нападок, а экономически – другие страны научились добывать и обрабатывать этот лакомый продукт, и доля Голландии в мировой добыче постепенно снизилась. Но фундамент для экономического взлета страны эта маленькая рыбка создала. Точнее, не рыбка, конечно, а человек, которого любопытство заставило понять, как сделать малопригодную в пищу рыбу изысканным лакомством.

Это история о том, как пытливый ум предпринимателя превращает обычные, казалось бы, продукты с помощью технологий в столп экономики. Из обычной сельди, которая стоила копейки, поняв, в чем проблема этой рыбы, Бейкельс сделал то, что, можно сказать, положило основу товаропроводящей цепочки. Даже короли посещали могилу этого человека.

Вторым технологическим прорывом явилось умение мариновать, то есть перемещение точки принятия решения и точки изменения товара, или товарной категории, ближе к месту вылова, то есть к месту переработки. Помимо того, что этот талантливый предприниматель смог отсечь ненужное, он смог и добавить нужное – маринад. После этого Голландия начинает развиваться. Развивается кораблестроение, развивается импорт. А государственные мужи, как обычно, стараются все это ограничить. Как это похоже на современность. Более того – предприниматели развивают кооперацию, каждый из них создает товарищество, в котором индивидуалисты выполняют какую-то свою, очень важную функцию.

Как просто из обычного продукта сделать основу страны с помощью предпринимательской инициативы. И как легко убить экономику страны ограничениями, которые изобретает так называемое государство, вмешиваясь в предпринимательскую инициативу и технологические цепочки, полагая, что все должно быть ему, этому Левиафану, подконтрольно, что со всего нужно стричь купоны, акцизы, поборы…

В 1405 году Китай создал флот, равного которому не знала история. Дело даже не в количестве кораблей (хотя и оно впечатляло – некоторые источники говорят о том, что он состоял из более чем 1800 судов, хотя и более реалистичная цифра, в 280 кораблей, фантастична даже по нынешним временам), но и в том, что это были за корабли… Несколько десятков (по разным данным – кто-то пишет про 60, кто-то про 80, некоторые настаивают на цифре в 130 судов такого типа) – это так называемые «корабли сокровищ», «баочуань». Есть такое мнение, что китайцы всегда стремились к грандиозности. Есть масса фактов, подтверждающих этот взгляд. И – масса фактов, его опровергающих.

«Сокровищницы» были настоящими монстрами даже по нынешним временам. Размером в полтора-два футбольных поля, водоизмещением флагманов в 19 тысяч тонн (тогда как венецианская галера – 200–250 тонн, каравелла – от 20 до 100 тонн, а гордость начала ХХ века, «Титаник», – 53 тысячи тонн). Баочуани сопровождал огромный вспомогательный флот, среди которого были специальные военные и грузовые корабли и даже танкеры с пресной водой.

Знаменитый арабский путешественник ибн-Батутта (которому в Китае решительно ничего не нравилось), описывая китайский корабль, судя по всему, предшественника баочуаня, с восторгом сообщает про тройную его обшивку, про то, что там каждая каюта оборудована туалетом, и в них даже есть запирающиеся двери, для уединения тех, кто путешествует с наложницами. Впрочем, «купить билет» на такой корабль богач ибн-Батутта не смог, хотя очень старался…

В течение почти двух с половиной десятков лет флот совершил несколько плаваний, добравшись до Индонезии, Индостана и даже восточного побережья Африки, по дороге «зачистив» морские просторы от пиратов. С каравеллами Васко да Гамы их развели всего-то 60 лет. А было бы забавно посмотреть на встречу каравеллы с «сокровищницей»: каравелла, наверное, выглядела бы как воробей рядом с вороной. Но этой встрече не суждено было состояться.

В определенный момент Китай оборвал свою дипломатическую, военную и торговую экспансию (по сути, так и не начавшуюся) так же резко, как и начал. Причина тому – продолжавшаяся в Китае много лет борьба между конфуцианцами и евнухами, в которой на тот момент верх одержали консервативные конфуцианцы, сторонники самоизоляции Китая.

Историю всегда пишут победители, а конфуцианцы – карьерные чиновники – писали ее всегда, даже в эпоху господства евнухов. В какой именно момент конфуцианцы и евнухи оформились как две соперничающие партии, точно не известно, известно разве что, что евнухи как «партия» возникли в противовес чиновникам, связанным жесткими этическими нормами.

Конфуций считал необходимым всегда говорить государю исключительно правду, даже в ущерб собственной безопасности, не говоря уже о карьере: известен случай, когда в плен к ойратам (одному из монгольских племен) попал китайский император. Ликующий хан предложил его выкупить, но чиновник и полководец Юй Цянь, сочтя условия выкупа неприемлемыми, ответил, что на первом месте в государстве стоят интересы народа, на втором – государства и только на третьем – государя. Император, вернувшийся-таки из плена, припомнил эти слова чиновнику и казнил его, увековечив, однако, память о нем строительством храма…

В отличие от конфуцианцев евнухи не были связаны никакими этическими нормами, они служили не народу и не государству, а лично государю. Оскопление в те годы стало своего рода «социальным лифтом»: евнух быстро получал право входить в личные покои императора, получал доступ к его персоне, а вместе с ним – к власти и деньгам – в противовес конфуцианцам, для которых подъем по карьерной лестнице был долгими годами учебы, сдачи специальных экзаменов на следующий чин, требовавший специфических знаний и наработки опыта. Евнухи распоряжались казной и грандиозными стройками, командовали армией и флотом (строил «сокровищницы» и совершал все путешествия на них Чжэен Хэ – евнух).

Конфуций считал, что политические запросы первичны. Ремесло и торговля представлялись ему чем-то самим собой разумеющимся, незыблемым и вечным, а сами эти занятия он почитал за низкие. Примат политики над экономикой естественным образом вел к изоляционизму – зачем куда-то плыть, зачем вступать в какие-то сношения с неупорядоченным и глупо устроенным внешним миром, когда довольно навести разумный порядок в своем отечестве, огородившись армией от внешних неприятностей и волнений?

Возможно, евнухи могли бы ему что-то возразить – будь у людей, поднявшихся из низов, возможность сформировать свою точку зрения и как-то оформить ее письменно. А может быть (скорее всего), действовали они интуитивно, «по ситуации», и философствовать были не склонны. Так или иначе, конфуцианцы победили. Великий флот был полностью уничтожен «за ненадобностью». Более того, строить большие океанские корабли в Китае было запрещено под страхом смерти.