– Иисусе! – воскликнула Мэри Лу. – Otra vez con «Mexico Ceety»[230].
– Ты и твоя мать. Грингос. – В исполнении Паз слово прозвучало почти с таким же омерзением, как «гордос».
Увидев, что вернулся брат, Младший Ангел предпочел путь труса и сбежал. Торопливо подскочил к Старшему Ангелу, положил ладонь ему на плечо и спросил:
– Carnal, кто тот парень, что сцепился с Дядей Джимбо?
– Да это Дейв. Они с Джимбо вечно переругиваются. Семейная традиция. Им нравится.
– Вон оно что.
* * *
Satanic Hispanic стащил у Перлы из ванной гель для укладки и поправил себе прическу, вздыбив гребень до самых звезд. Он сидел рядом с Сезаром-Пато, который уминал уже четвертую по счету тарелку всяческой жратвы. Лицо папаши побагровело, щеки раздулись, но он старательно упихивал в себя очередной кусок хлеба с маслом.
– Грммфф, – урчал Пато, жадно чавкая. – Грннфф.
– То, что надо, пап. – Мальчишка окинул взглядом гостей, удивился, обернулся еще раз. – Кто это? Черт. Глянь-ка на эту крошку.
Сезар был всегда готов а) пожрать и б) глянуть на эту крошку. Он послушно вытянул шею.
– Гваммб, – квакнул он с набитым ртом.
– Точно? – Марко подскочил с места и помахал Лало.
– Патлы приведи в порядок, щенок! – отозвался дядя.
– Кто эта цыпочка?
– Которая? Тут миллион цыпочек, засранец.
Марко вытянул губы, демонстрируя.
Лало оглянулся. Светленькая, стройная, шея длинная, черные тени вокруг глаз и черный берет Kangol. Курит электронную сигарету.
– Француженка, поди, или вроде того, – сказал Лало.
– Откуда ты знаешь?
– Беретка, братец.
Оба понимающе кивнули.
– Чувак, я втюрился. Она мне, случаем, не кузина?
Лало пожал плечами:
– А что, тут есть кто-то, кто тебе не родня? Но вообще я ее не узнаю. Так что не очень близкая родственница, не двоюродная сестра. Может, так, седьмая вода на киселе. Троюродная. Жениться можно. Подкатись к ней. Если не хочешь, я подкачусь.
Марко выпустил на волю Коржика:
– ОНА БУДЕТ МОЕЙ.
– Голос у тебя уродский, – усмехнулся Лало и отошел. И направился через двор к Младшему Ангелу, приобнял за плечо: – Эй, Tio, хочу познакомить тебя кое с кем. – Вытянул из группы молодежи, толпившейся рядом, маленькую девушку с лиловыми прядями в прическе. – Tio, это моя девочка.
– Твоя?…
– Моя дочь.
– О! – Ангел протянул руку. – Очень приятно.
– Очень приятно, – ответила она. – Меня зовут Майра.
– А это твой дядя, Младший Ангел.
– Ну разумеется.
– Майра у нас настоящая леди, – похвастался Лало. – Собирается стать писательницей и все такое.
– Ojala[231], – улыбнулась она.
– Она станет важной персоной в этом мире, Tio. Но не благодаря мне.
Девушка отошла обнять Старшего Ангела, сидевшего в кресле.
– Эй, смотри! – окликнул Лало. – Не вздумай только стать несовершеннолетней мамашей!
– Мне почти двадцать!
Лало прикрыл ладонью глаза:
– Эта девочка – единственное стоящее, что я сделал в жизни. Ну хоть что-то хорошее сделал.
Младший Ангел отвел взгляд, чтобы не смущать его. И обнял племянника за плечи.
* * *
новая машина – никогда у меня ее не было
хорошая музыка – НЕ рок-н-ролл
испанский! – как я мог забыть??
ломтики банана в sopa de fideo[232] (и чтобы много лаймового сока)
la Минни!!!
mi familia[233]
Солнце выжгло туман, хотя облака все еще зловеще хмурили брови. Старший Ангел сидел в тени, принимая подарки, благословения, объятия и лобзание рук. За спиной вдруг раздался демонический рык, Старший Ангел обернулся, но не увидел никого, кроме своего внучатого племянника Марко. Они помахали друг другу.
Младший Ангел уселся рядом с братом. Он смотрел, как люди опускаются на колени перед инвалидным креслом и бормочут благодарности. Благодарят парни, у которых есть работа. Женщины, получившие образование. Молодые пары.
Вперед протиснулся седой ветеран, снял шляпу:
– Когда я вышел из Фолсом[234], ты приютил меня, кормил меня. Никто больше и видеть меня не хотел. А сейчас у меня все в порядке. Спасибо тебе.
– Claro[235].
Обернувшись к Младшему Ангелу, Старший сказал:
– Carnal, камни помнят, как они были горами.
Они задумчиво посмотрели на камни в саду.
– А что помнят горы?
– Как они были океанским дном.
Старший Ангел, мастер дзен.
Женщина, стоявшая перед Старшим Ангелом, взяла его руку и напомнила, что он однажды заплатил залог за ее сына, а теперь сын – менеджер в «Красном лобстере».
– Carnal, – сказал Младший Ангел. – Это ж прямо «Крестный отец».
Старший улыбнулся, похлопал Младшего по колену.
– А ты прямо дон Корлеоне, – сказал Младший Ангел.
– Я и есть дон Корлеоне. – И Старший вытянул руку, чтобы незнакомцы пожимали и целовали ее.
А потом вперед выступил Джимбо. Играющий, вероятно, роль ложки дегтя. И протянул Ангелу длиннющую сигару.
– Закури-ка, – предложил он.
– Нет! – подскочила к ним Перла. – Сдурел! У него рак!
– А что такого? – Медовуха уже унесла Джимбо в Асгард. – Чем повредит-то? Уж не страшнее гейского брака. Вы же все либералы, а? Ты все равно помрешь. Так поживи напоследок.
Старший Ангел не выносил хамства.
– Ну ей-богу, – пробормотал он, отворачиваясь.
Но тут внезапно возник кофейный грабитель Дейв, развернул кресло Ангела спиной к Джимбо, приговаривая:
– Как ты груб, друг мой. Совсем не научился правилам этикета у своей латиноамериканской семьи. – И повез Старшего Ангела к коробкам из-под пиццы; пицца, кстати, закончилась.
– Ты не представляешь, чему я научился, – проворчал Джимбо. – Ничего про это не знаешь. – И протянул сигару Младшему Ангелу: – Хочешь?
Тот лишь молча смотрел.
* * *
Когда из кухни во двор вышла Пазузу, все расступились. Пары текилы, почти видимые в воздухе, образовали над ее головой электрический нимб судьбы.