Темнота в солнечный день - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушковский cтр.№ 32

Поскольку такая вот пионерская прогулка смотрелась для него чуточку скучновато, Митя принялся насвистывать недавно прозвучавшую с экрана мелодию, а там и пропел:

– Ой, это же из «Генералов» мотив!

– Он самый.

– А слова откуда?

– Сегодня парни откуда-то приперли. Подобрал кто-то русский текст, только не к той песне, что в начале, а к той, что поют, когда Дору везут в море хоронить. Потом выучим, я тебе спою, а пока и сам даже первого куплета не запомнил… Что там такое, что ты так смотришь?

– А это наши, из класса, – сказала Юлька. – Они там всегда сидят. Давай с ними посидим чуточку?

– Давай, – кивнул Митя.

Интересно было посмотреть, что там у нее за компания. Он спросил в чисто шутейных целях:

– А ваши мне по чавке не настучат за то, что с тобой я заявился?

– Да что ты, – совершенно серьезно ответила Юлька. – Они там все должны быть со своими девушками. И я ни с кем не ходила… я вообще почти ни с кем не ходила, только в кино, как сейчас с тобой. Пошли смело, ты не бойся.

– Спасибо, Джульетта, успокоила, – сказал Митя, старательно подавив вполне естественное желание жизнерадостно заржать на всю улицу. Вот уж спасибо, успокоила. А то бы мог всерьез испугаться, что эти шманки ^[32] могут ему настучать по чавке. «Свои девушки», надо же. Торопится жить молодое поколение, все у них, как у больших… по крайней мере, так они сами думают.

Когда они подошли поближе, Митя расслышал звяканье гитары, чуточку расстроенной. Шансонье, конечно же, пребывал в том возрасте, когда голос ломается, то и дело сбивался с баска на тенорок. А уж что пел…

Очаровательно, подумал Митя с нешуточным превосходством. «Голубой вагон», песенка из мультфильма про крокодила Гену и Чебурашку. Они бы еще «Спят усталые игрушки» затянули с неподдельным чувством. Сбацай они что-нибудь из «Бременских музыкантов», было бы повзрослее.

Знал он и это место – длинная деревянная контора ОРСа автоколонны, – сюда телеграмм приходило гораздо больше, и шли они гораздо чаще, чем в саму автоколонну. В основном насчет разгрузок-перевозок – на то они и ОРС. Вдоль всего фасада тянулась крытая галерея с лавками – в рабочее время, он прекрасно знал, сюда подъезжало немало машин, и шофера тут и сидели, чтобы не толкаться в коридоре конторы. А вечером, надо полагать, тут устраивались шманки – сам он вечером тут оказался впервые и подробностей здешней жизни после заката не знал. Ну конечно, место удобное: ночного сторожа нет, гонять молодое поколение некому, сидеть есть на чем, а в дождь – крыша над головой. Что там говорила очередная красоточка бригадиру Жерару? «Если ночь будет ясная, мы встретимся под дубом, а если пойдет дождь, мы встретимся в хлеву». Примерно так и здесь обстоит. Надо признать, место выбрали умно.

Вдоль галереи стояла наглядная агитация, тоже старая знакомая – большие матерчатые щиты в рамах на двух тонких ножках. На каждом огромными буквами и цифрами значились ежегодные государственные расходы бюджета СССР: больше всего на промышленность и сельское хозяйство, поменьше на здравоохранение, еще меньше на образование науку и культуру, всего ничего – на оборону. Что было прокомментировано соответствующе: «СССР – самая миролюбивая страна в мире».

Вот только наглядная агитация размещалась здесь уже давненько (кто-то говорил, что это расходы на позапрошлый год), а потому изрядно пострадала от времени и дождей со снегопадами – краска выцвела, там и сям облупилась. В центре Аюкана и на главных улицах в преддверии круглого юбилея Великого Октября, до которого еще шагать и шагать, уже заменили на новехонькие все лозунги, транспаранты и портреты, а здесь, на окраине, этим явно собрались заниматься в последнюю очередь.

На галерею Митя вошел следом за Юлькой не без любопытства. Представшая его взору картина ничем не отличалась от его посиделок в восьмом классе и летом после окончания такового: два чистеньких мальчика, одетых по моде, один с гитарой, две девочки в мини-юбках и легких осенних куртках. Гитара замолчала, Юльку приветствовали радостно, как свою, а на него уставились с выжидательным легоньким удивлением.

Юлька сразу же стала их знакомить. Имена, самые обыкновенные, Митя запоминать не стал: не собирался ни с мальчиками тесно общаться, ни с девочками дружить. Сам он представился солидно:

– Дмитрий Иваныч.

Ситуацию просек моментально: молодое поколение планировало вечерний отдых по полной программе (исключая, надо полагать, тот вид спорта, что у людей постарше, вырожденцев, именовался «вольной борьбой в койке»). На скамейке между девочкой и мальчиком стояла белая пластмассовая кружечка, лежали конфеты, а под скамейкой стояла бутылка болгарского красного сухача – нетронутая, с пробкой в горлышке, только покрышка из гибкой пластмассы снята. Ага, вон она, тут же под скамейкой валяется.

– Так, – сказал Митя. – Употребление спиртных напитков несовершеннолетними…

Как они спиртной напиток раздобыли, ребуса не представляло: один из шманков на свои годы и выглядит, а вот второй смотрится постарше, вполне может и в кино пройти на фильм «Детям до шестнадцати», и продавщице в винном отделе сказать, что у него уже паспорт есть, только он его дома забыл – кто с собой паспорт таскает? Даже если продавщица что-то заподозрит, вино отпустит – ей план выполнять надо. Они в восьмом классе так и поступали: когда наступал момент, стихотворно именуемый «Не послать ли нам гонца за бутылочкой винца?», в ларь отправляли того, кто старше всех выглядел.

– Да ладно, я не участковый, – сказал Митя с ухмылочкой. – А что ж пузырь не раскупорили?

Мальчик с гитарой растерянно пожал плечами:

– Я ж не знал, что там пробка. Как ее достать, непонятно. Не пойдешь же домой за штопором, предки возникнут…

Детский сад, точно, подумал Митя. Впервые в жизни столкнулись с болгарским вином, у которого пробку под покрышкой не видно. И как поступить без штопора, понятия не имеют.

– Предки – это такой народ… – понимающе кивнул он. – Глухие к нуждам подрастающего поколения… А без штопора никак?

– А как?

– Учитесь, пока я жив, – наставительно сказал Митя. – Ну-ка…

Он взял бутылку, присмотрелся, достал из внутреннего кармана куртки блокнот в твердом переплете и шариковую ручку, как раз в расчете на такие вот случаи игравшую роль орудия двойного назначения: не те, что развинчиваются пополам и ломаются частенько, а длинная, сплошь из твердой пластмассы, только заверточка на конце, небольшенькая, изрядное насилие выдержит.