Редкий тип мужчины - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ромм cтр.№ 35

– Ну не такой уж она ребенок, и с Лизой у них разница в десять лет, она просто выглядит так…

«Видела бы ты ее в полной боевой раскраске и в обтягивающе-блескучем», – подумала Инга, вспомнив свою первую встречу с Ниной.

– Поверить не могу… Как он мог…

«Как можно не верить очевидному?» – удивлялась Инга. Все доказательства налицо – как не верить? Кроме «основных» доказательств она обеспечила и «косвенные». Во-первых, сразу же после суда сообщила сестре, что финансовое положение фирмы «ПК-бест» оставляет желать лучшего. Фирма в самом деле находилась на грани банкротства благодаря стараниям Инги, но сестре этого знать не следовало. Сестре следовало знать, что в банкротстве виноват ее муженек, систематически уводивший непонятно куда крупные суммы денег.

– У вас не было никаких крупных трат в апреле – мае? – спросила Инга у сестры. – Не могу понять, зачем Алексею понадобилось изымать такие суммы из оборота, да еще и без моего ведома.

– Нет, не было, – ответила та. – Ты же знаешь…

И осеклась. И нахмурилась. И задумалась. Хватило ума соотнести это «изъятие из оборота» (которого на самом деле не было) с деловыми поездками Алексея.

– Странно… – «удивилась» Инга. – Очень странно…

В дела сестра не вникала совершенно (куда ей, музыкальной душе?), верила объяснениям Инги. Когда стало ясно, что без банкротства не обойтись, Инга устроила семейный совет и пригласила на него не только сестру, но и племянницу. Надо же показать, кто в замке король. Ну и для укрепления отношений с племяшкой тоже полезно. Подростки любят, когда с ними считаются. Любят и ценят.

– Примерно половину активов мне удастся сохранить, – объявила Инга с таким видом, будто совершила нечто невероятное. – Ну, на худой конец – сорок процентов…

На самом деле она сохраняла все, за вычетом «накладных расходов» на банкротство. Расходы были немалыми, но доля Алексея, которую Инга рассчитывала захапать целиком, стоила много больше.

– Бизнесом мы владели на пару, и половина того, что останется, – ваша с Лизой. Как будем ее оформлять?

– Как оформлять? – переспросила Инна. – А что, разве есть варианты?

– Варианты есть всегда, – жестко отрезала Инга. – Но, прежде чем их обсуждать, я хотела бы узнать ваше мнение.

– Какое тут может быть обсуждение? Оформляй все на себя, – ответила Инна, переглянувшись с дочерью.

Лиза согласно кивнула.

– Хорошо, – чуть помедлив приличия ради, согласилась Инга. – Но, как бы что ни оформлялось, это наша общая компания, наш общий бизнес, которым буду руководить я.

Теперь кивнула Инна. И ничего больше не сказала.

Семейный совет можно было считать закрытым. Инга без труда добилась своего, но все равно осталась недовольна. Она ожидала немножко другого. Ожидала благодарности за то, что она руководит семейным бизнесом (кто считает, что руководить легко, может попробовать), ожидала похвал по поводу того, что ей удалось «сохранить» какую-то часть активов, ожидала признания, восхищения… Разве трудно было сказать: «Инга, что бы мы без тебя делали?!» или же: «Лиза, какое счастье, что у нас есть Инга!» Слова денег не стоят. Так нет же, сестра ничего не сказала, и получилось так, что это они сделали Инге подарок, а не Инга им одолжение. «Давай, валяй – бери и управляй», – как-то так. «Ничего, – мстительно подумала Инга, переводя взгляд с сестры на племянницу. – Вы еще поймете… Будет случай понять…»

Инга злилась, но злоба ее была бессильной, беззубой. Что толку злиться на своих? Все равно ничего им не сделаешь – свои же, не чужие. Чужим можно было бы «перекрыть кислород», то есть попросту не давать денег – пусть покланяются, пусть попросят, а со своими так нельзя. Через неделю после ареста Алексея Инга вручила сестре конверт с деньгами и с тех пор продолжает вручать каждые две недели. Это ее долг, и она не думает от него отказываться. Но ведь можно вместо сухого «спасибо» сказать: «Инга, как хорошо, что у меня есть ты! Мы бы без тебя пропали!» Ну всего-навсего две фразы, что ей стоит? Или сестра боится, что язык у нее отвалится? Нет, фасон давит. Принимает как должное, будто одолжение делает. Герцогиня Гольштейн-Готторпская! «Фу-ты ну-ты, ножки гнуты», – дразнил маленькую Инну отец, когда та важничала. Ингу не дразнил, Инга не важничала. Зачем важничать, если на тебя не обращают внимания?

Инга часто вспоминала одну историю, произошедшую с отцом в середине восьмидесятых. Добрый папа одолжил кому-то из приятелей триста рублей, сумму, равную в то время двум средним месячным зарплатам. Приятелю было срочно надо, а отец с матерью только что «отчесали Новый год», то есть две недели без продыху изображали Деда Мороза и Снегурочку на утренниках и прочих праздничных представлениях (по домам еще тогда так массово не ходили, народ сам поздравлялся) и неплохо заработали. Расписки отец не взял, постеснялся, деньги передал без свидетелей, поэтому, когда должник сделал круглые глаза и сказал, что не припоминает, чтобы занимал у отца какие-то деньги, хоть триста рублей, хоть три, крыть отцу было совершенно нечем. Попал, называется. Мать, конечно, пилила отца, удивляясь его наивности, но больше всего она удивлялась тому, что отец ходил к приятелю в театр (тот тоже был из актеров) и обещал простить долг, если тот признает, что получил деньги, и извинится. «На черта тебе понадобились его извинения?! – возмущалась мать. – Нашел, перед кем унижаться! Слова ничего не значат». Отец не менее раздраженно объяснял, что слова значат очень многое, подчас больше, чем деньги. Инга его понимала. Денег, конечно, жаль, но дело не столько в них, сколько в обиде.

Ну и про Алексея сестре полагалось сказать что-нибудь, выходящее за рамки ее вечного «кто бы мог подумать?». В тот день, когда сестра вернулась из следственного изолятора без обручального кольца (след от него до сих пор виден, если приглядеться), Инга обрадовалась и решила вызвать ее на откровенный разговор. Был у них в детстве такой милый ритуал с длинным названием «лисички-сестрички секретничают в своей норке». Смысл его заключался в том, чтобы ночью, когда мама расскажет сказку, поцелует и уйдет, забраться под одно одеяло, укрыться им с головой, обняться и шепотом рассказывать друг дружке заветные тайны. Рассказывала большей частью Инга, сестра и в детстве не любила откровенничать.

В силу обстоятельств – взрослого возраста, отсутствия одеяла достаточного размера и планируемого распития бутылочки мартини – «норку» устраивать не стали, разговаривали, сидя на диване, и даже не обнимались. Сестра забилась в угол, выставила вперед острые коленки – не подступишься. Инге всегда казалось, что при всей внешней схожести у них с Инной много отличий. Например, коленки. У Инны они острые, совершенно не сексуальные, а у нее – красивые, гладкие, которые мужчинам так и хочется погладить или поцеловать. И щиколотки у нее изящнее, тоньше.

Инга начала разговор бодро.

– За все хорошее! – провозгласила она, поднимая свой бокал. – Пусть будущее будет светлее прошлого!

– Пусть! – тихим эхом откликнулась сестра и больше за весь вечер не сказала почти ни слова, если не считать двух-трех междометий-вдохов – «ох» да «ах».