Сердце королевы - читать онлайн книгу. Автор: Кристина Кашор cтр.№ 61

– Он гордится своей ложью! – торжествующе заявил Куалл.

Биттерблу бросила попытки разобраться в чьей-либо искренности. Ей было понятно лишь одно: Куалл, судя по всему, окончательно достал По. Принц перескочил через дверцу заграждения – на этот раз не так ловко – и подошел к помосту.

– Что вы к нам прицепились? – спросил он Куалла. – Вы сомневаетесь в правдивости моих показаний?

Судья пожевал губами:

– Ничуть, мой принц.

– Значит, вы признаете, что он невиновен, и все же никак не можете успокоиться. Чем он вам насолил? Тем, что Одарен? Или тем, что лионидец?

– Странный он лионидец, – заявил Куалл с ноткой презрения, в которой угадывалась личная неприязнь.

– На ваш взгляд, быть может, – холодно отозвался По, – но он не носил бы эти кольца или золото в ушах, если бы в Лиониде не считали его своим. Многие лионидцы похожи на него. Пока ваш монсийский король убивал всех подряд, наш король в Лиониде с распростертыми объятиями принимал Одаренных, ищущих свободы. Ваша королева дожила до сегодняшнего дня благодаря лионидцам. Ее мать-лионидка была сильнее духом, чем любой из вас. Ваш монсийский король убил сестру моего отца-лионидца. Ваша королева сама наполовину лионидка!

«По, – подумала Биттерблу, совершенно перестав понимать, что происходит. – Мы отошли от темы, тебе не кажется?»

– Настоящий лжец и преступник – это ваш монсийский свидетель, – объявил По, указывая рукой на красивого широкоплечего мужчину, сидящего на скамье в первом ряду.

«По! Тебе не говорили, кто из них свидетель!» Биттерблу вскочила, чтобы все снова начали гадать, нужно ли им подниматься, и не заметили сверхчеловеческой догадливости По. «Возьми себя в руки!»

– Арестуйте свидетеля, – рявкнула она на стражников, окружавших Сапфира, – и освободите обвиняемого. Он волен уйти.

– Но ведь он как-никак сломал руку воину из монсийской стражи, ваше величество, – напомнил ей Пайпер.

– Когда его арестовывали за убийство, которого он не совершал!

– И все же, ваше величество, едва ли нам следует извинять подобное поведение. Кроме того, он солгал суду.

– Я приговариваю его к синяку под глазом и разбитому рту. Это наказание он уже понес, – сказала Биттерблу, глядя Пайперу в глаза. – Если только вы все не возразите единогласно, он волен уйти.

Пайпер прочистил горло:

– У меня возражений нет, ваше величество.

– Отлично. – Биттерблу повернулась и, не взглянув больше ни на Сафа, ни на По, ни на разинувшую рты аудиторию, зашагала к двери в дальней части помоста.

«По, не дай ему сбежать. Отведи куда-нибудь, где я смогу поговорить с ним наедине. Отведи его в мои покои».

Влетев в свою гостиную, она застала Лису за протиранием короны.

– Мне вернуться попозже, ваше величество? – спросила Лиса, стоило ей взглянуть на Биттерблу.

– Нет! Да! Нет! – бешено выпалила та. – А где Хильда?

– Ваше величество? – раздался за спиной голос Хильды. – Что еще стряслось?

– Хильда, я сделала ужасную вещь. Не пускай никого, кроме По и тех, кого он приведет, хорошо? Ни с кем другим я разговаривать не могу.

– Конечно, ваше величество, – сказала Хильда. – Что случилось?

Биттерблу принялась мерить комнату шагами. Рассказать было решительно невозможно. Чтобы сбежать от объяснений, она безнадежно замахала руками, потом протолкалась мимо Хильды в переднюю, ушла в спальню и закрыла дверь. Оказавшись внутри, продолжила расхаживать туда-сюда; каждый раз, когда она разворачивалась, меч хлопал по ноге.

«Где По? Почему они так долго?»

Биттерблу не заметила, когда и как ушла в дальний угол комнаты, но вдруг поняла, что склонилась над материнским сундуком и цепляется за крышку. Узоры, вырезанные на дереве, расплывались перед глазами от слез.

Дверь открылась, и Биттерблу поспешно поднялась на ноги, повернулась, споткнулась и с размаху уселась на сундук. По вошел и закрыл за собой дверь.

– Где он? – спросила Биттерблу.

– В твоей гостиной. Я попросил Хильду и ту девушку выйти. Могу я хоть как-нибудь убедить тебя не делать этого сейчас? На него столько всего свалилось, и он не успел все это переварить.

– Я должна объясниться.

– Честное слово, мне кажется, если ты дашь ему немного времени…

– Обещаю, я дам ему прорву времени – но сначала объяснюсь.

– Биттерблу…

Она встала, стремительно подошла к По и задрала подбородок, чтобы поглядеть ему в глаза.

– Ладно, ладно, – побежденным тоном сказал По, потирая лицо сверкающими золотом пальцами. – Я не уйду, – добавил он упрямо.

– По…

– На меня твоя царственность не действует, Биттерблу. Он сердит, ему больно, он умен и хитер. Только утром он сломал человеку руку. Я не оставлю тебя с ним наедине в твоих покоях.

– Неужели ты не можешь взять с него какое-нибудь лионидское слово чести или что-то в этом духе? – с издевкой бросила она.

– Уже взял, – ответил По. – И все равно не уйду.

Он промаршировал к постели и уселся, закинув ногу на ногу и скрестив руки.

Мгновение она молча смотрела на него, понимая, что обнажает чувства, сама не зная какие. Лишь героическое усилие воли помогло Биттерблу скрыть, насколько сильно ей хочется, чтобы он переболел уже своим дурацким Даром.

– Этот осел Куалл из твоего Высокого суда ненавидит лионидцев. Он убеждает себя, что считает нас тупыми выродившимися амбалами, но на самом деле злится, потому что завидует нашей внешности. Более того, в этом даже нет никакой логики, ведь он и Сафа сюда приписал, хотя сам отметил, что Саф не выглядит лионидцем. Ему обидно, что нам с Сафом идут наши украшения. Можешь ты в это поверить? Дай ему волю, осудил бы нас обоих за убийство и отобрал всякие права на одном этом основании. Он все пытался представить нас без них.

– Без… прав?

– Без украшений. Пока ты будешь разговаривать с Сапфиром, я останусь здесь. А если он тебя коснется, приду и задушу его голыми руками.

Первым, что увидела Биттерблу, войдя в гостиную, было золото Сафа – блики солнечных лучей в ушах и на пальцах. Ее тут же пронзила мысль, что она не хотела бы видеть его без них. Это словно увидеть на его лице другие глаза или услышать, как он говорит чужим голосом.

При взгляде на рваную куртку Сафа у нее заныло сердце. Хотелось коснуться его.

А потом он повернулся к ней, и она увидела отвращение в каждой черте его разбитого лица, в каждой линии тела.

Он бухнулся на колени, не опуская взгляда, и уставился ей в глаза в издевательской пародии на раболепие – ибо никто, стоя на коленях, не поднимает глаз на лицо господина. Это лишает смиренную позу всякого смысла.