Долгие поиски счастья - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Цветкова cтр.№ 23

– Прочь с дороги, быдло! – кричал он на слуг. – Почему стоишь без дела, скотина? Без надсмотрщика работать не можете, над вами обязательно надо с палкой стоять! Сейчас же берись за дело – быдло должно работать!

Он таскал по двору за косы Орысю, Олэну и Дарыну, бил плетьми Хведьку и Мыхайла, а зазевавшегося Олэксу саданул сапогом в лицо.

– Нация холопов! Вы ничего делать не умеете, вы можете только пользоваться тем, что создают другие! И чтоб я вашей холуйской мовы ^[21] здесь не слышал! Всем по-польски говорить!

Зычный голос Собчака разносился далеко по округе.

– Что глаза вылупил, болван? С вас, малороссов, только и толку, что навоз из конюшни носить можете, на большее вы не способны ^[22]!

Само понятие украинской нации было спорным. Слово Украина происходило от «окраина», то есть применялось ко всему, что окружало Московское государство и разделяло его и Дикое поле – кочевой мир. Например, говорили: татарские украины. Такое же термин имелся и у поляков, когда они писали: «Замки и места наши украйные».

Русский и украинский народ вышел из одной колыбели – Киевской Руси. «Северный и Южный русский народ есть одно и то же племя» – писал известный писатель того времени Пантелеймон Кулиш, представитель как раз южной ветви народа. Разделение их было выгодным прежде всего врагам. Это пыталась делать Польша, но она потеряла территории, называемые ею Украйною именно из-за непримиримо злобного отношения к жителям этих земель. Австро-Венгрия была заинтересована в расчленении Русской державы, дабы ослабить её. Славян на территории Австро-Венгерской империи, которые потом будут названы украинцами, здесь называли русины (или рутены на австро-венгерский манер).

Название «украинцы», изначально имело другое значение. Попервоначалу, до 18 века, в Московском государстве так прозывались жители пограничных земель – украин, окраин, и воинские люди, нёсшие службу на них, то есть пограничники. Украинцы означало окраинцы. После присоединения Малороссии, к концу 17 – началу 18 веков так стали зваться малороссийские казаки, а затем и все жители Малороссии. Затем некоторые писатели и представители вечно бунтующей, недовольной существующими порядками интеллигенции стали употреблять слово «украинцы». Однако это были лишь попытки, которые подготовили почву и по-настоящему укоренились только в будущем ^[23].

Таким образом, слово «украинцы», возникнув не позднее 16 века и обозначавшее пограничных служилых людей, постепенно распространилось на Малороссию до Закарпатья и, поменяв смысл, стало указывать на национальность.

Традиция различать Великую и Малую Русь пришла из Византии. Как известно, русская православная церковь подчинялась Константинополю. Тамошние церковники зорко следили за всем происходящим с их подопечными. Когда часть русской православной территории была поглощена в 14 веке католическими Польшей и Литвой, то византийцы для удобства назвали её Малой Русью, в отличие от оставшихся неприкосновенными земель Великой Руси. Так что понятия Великой и Малой Руси были введены в обиход вовсе не русскими людьми и не являлись их имперскими амбициями. Это была византийская церковная традиция.

Анджей Собчак был разъярён. Он вернулся домой в своё имение после прогулки по Лембергу и метался по дому, как разъярённый лев. Он, польский шляхтич, благородный потомок рода Собчаков, как собака, бродил по городу и кругом к нему было отношение такое, как будто он какой-то украинец. Он не знал немецкого языка, но пытался сказать, объяснить, что он – польский аристократ, а его никто не понимал. А может, наоборот, понимали, оттого и гнали.

– Weg! ^[24] Pole? ^[25] Weg! – отмахиваясь рукой, словно от назойливой мухи, прогоняли его отовсюду. Он никуда не смог попасть за весь день.

Ко всем прочим неприятностям сегодняшнего дня добавились и встречи с батярами. Это слово пришло во Львов-Лемберг из венгерского языка вместе с венгерскими поработителями: бетьяр – разбойник, авантюрист. Поначалу это были хулиганы, карманные воришки, праздные гуляки, а потом они стали следить за собой, прилично одеваться, они ходили с тросточкой и высмеивали власть, порядки, именитых и богатых людей. Они цеплялись и к нему: под хохот зевак батяры что-то ему говорили с издевательскими ухмылками. Над ним явно издевались, но он ничего не мог взять в толк. Он выглядел смешно, нелепо и глупо. Его шляхетское чванство и спесь потерпели здесь унизительное поражение.

Сегодня он побывал в шкуре украинцев – здесь его презирали так же, как он презирал их. Немцы и австрийцы не считали поляков достойными их уровня, тем более, после раздела Польши между разными государствами. Польскому графу Собчаку дали понять, что тут, на территории Австро-Венгерской империи он, поляк, – никто и звать его никак. Он просто мусор под ногами уважаемых людей. Даже какие-то уличные батяры – и те имеют здесь больше прав и уважения, чем он. Чтобы снова стать уважаемым человеком, ему надо вернуться домой, в Российскую империю. Только там он может ходить, выпятив грудь колесом и напоминая всем, что он – польский шляхтич.

Анджей Собчак на следующий же день отбыл из Лемберга, даже не предупредив супругу о своём отъезде. Жену и сына он, не колеблясь, оставил в чужой стране.

Данута, едва начавшая приходить в себя после переезда и смены обстановки (что пошло ей только на пользу), снова сорвалась на безудержные рыдания и истерики.

– Почему он опять уехал? Чем я ему не хороша? – рыдала она дни и ночи напролёт. – Почему он оставил здесь меня одну?

Варя совершенно не знала, что с ней делать. Но вот однажды она вошла в её комнату и решительно сказала:

– Пани Данута, собирайтесь, мы едем к мольфарам!

– Что? – подняла от подушки заплаканное лицо Данута. – Куда мы едем?

– Через горы и полонины ^[26] мы поедем к мольфарам. Это колдуны карпатских гор, маги, ясновидящие, шаманы-целители, знатоки человеческой и небесной природы. Они лечат болезни плоти и души, а также помогают в любовных проблемах.