Прощальный подарок Карла Брюллова - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Алейникова cтр.№ 32

– У меня сегодня еще работа, – спеша к дверям, бросил через плечо натурщик, и его золотистые крупные кудри красиво двигались в такт шагам.

«Ухватить бы это движение», – мечтал художник.

– С Пичугиным? Ты к нему сейчас?

– Нет. Я сказал, с этим типом мы закончили. – В голубых глазах сверкнули холодные льдинки. – И хватит меня долбить. У меня работа. Чао. За пластинку спасибо.

Анатолий Лактионович устало опустился на стул.

В глубине души, покупая эту проклятую пластинку, он рассчитывал на большее. Неблагодарный, своевольный, избалованный мальчишка.

«Ну, ничего, – с горечью подумал он. – Возраст и время не щадят никого, даже таких баловней судьбы, даже такая красота увядает. Посмотрим, кому ты будешь нужен лет через двадцать!»

Но в душе Анатолий Лактионович прекрасно понимал, что ему Виктор будет нужен и через двадцать, и через тридцать лет и что, вероятно, красота его не увянет, а созреет, станет совершеннее, четче, приобретет новые краски.

Он тяжело поднялся со стула. Дошел до шкафа, достал оттуда початую бутылку вина и, налив себе целый стакан, выпил жадными большими глотками. Легче не стало, но он поплелся к мольберту и с потухшим взором продолжил малевать панно для детско-юношеской спортивной школы.

Виктор ему был не нужен, он помнил каждую его черточку. Каждый изгиб, каждую… он помнил все.

Да, он помнил все. И то, как около года назад Пичугин зашел к нему в мастерскую, тогда Анатолий Лактионович участвовал в работе по украшению Невского района к празднику Октября. Николай Пичугин заехал взглянуть на макеты и застал в мастерской Виктора.

Да, Анатолий Лактионович до сих пор помнит тот цепкий взгляд, которым Пичугин словно заарканил мальчишку. А потом снова явился в мастерскую и предложил Виктору попозировать для своей работы. Вот так взял и в присутствии Анатолия Лактионовича предложил. И Виктор согласился. Согласился потому, что на Пичугине был тогда модный замшевый пиджак, а в руке ключи от «Жигулей», и весь он пах благополучием и успехом.

Да, не было у него никакого настоящего успеха, были подачки от Союза, тесть член горкома, отец академик. А сам бездарь, рвач, ремесленник. Ни одной стоящей работы за всю жизнь.

Анатолий Лактионович бросил кисти и снова налил себе портвейна. Ну, ничего, судьба – она баба коварная, теперь вот и Пичугину подножку поставила.

Коллекция-то – тю-тю. Ищи ветра в поле. Да побрякушки, да по мелочи, каракулевая шуба, дубленка, которую Пичугин в прошлом году себе из Югославии привез. Предмет безнадежных мечтаний Витеньки.

Что, Витенька, не дождался от барина подачки? К Толику обратно приполз?

Впрочем, не приполз, скорее уж Толик его умолял. Хитрый, наглый сучонок. Подобрал его Толик на свою погибель.

После третьего стакана глаза художника увлажнились, работа была окончательно заброшена, пришлось идти в соседний гастроном за «подогревом».

– Товарищ инспектор? Добрый день, проходите, пожалуйста, – отступая в глубь квартиры, пригласила Любовь Георгиевна. – Хорошо, что вы зашли. Муж сейчас на работе, а я взяла отгул. Стыдно сказать, побоялась идти на работу. А вот теперь сижу одна в квартире и от каждого шороха вздрагиваю.

Сегодня Любовь Георгиевна выглядела совсем иначе. Никакой официальности, строгости, милая домашняя женщина. Густые длинные волосы рассыпались по плечам, поверх простого темного платья накинута шаль с кистями, свисающими почти до самого пола. Никакой косметики.

Такой Любовь Пичугина понравилась Павлу Артемьевичу куда больше.

– Не хотите кофе или, может, чаю? Я весь день мерзну, никак не согреюсь. И эти обнажившиеся пятна на стенах… Пока картины не украли, я даже не замечала, как сильно у нас выгорели обои. А теперь эти темные проплешины, словно провалившиеся глазницы, таращатся на меня отовсюду. Завтра же пойду на работу.

– А когда же ваши свекры с дочерью возвращаются?

– Завтра утром. Школьные каникулы уже закончились, пора приступать к занятиям. Хотя лично я предпочла бы, чтобы они задержались в гостях подольше. Вам с молоком? – расставляя на столе изящный, явно старинный сервиз с золотыми завитушками, спросила Любовь Георгиевна. – Вы не возражаете, если мы посидим на кухне? Теперь это самое уютное место в доме.

– Ну, что вы, я обожаю посиделки на кухне.

– Итак, чем я могу вам помочь? – расставив на столе сливочник, сахарницу и вазочку с печеньем, спросила Любовь Георгиевна, с удовольствием делая глоток ароматного, крепкого кофе, определенно добытого по большому блату. – Да-да, вы правы. Это настоящий бразильский кофе, молотый, – заметив на лице гостя блаженное выражение, пояснила Любовь Георгиевна. – Миша был с делегацией в Бразилии в прошлом году и привез несколько пачек. Пьем по особым случаям или с особенно дорогими гостями.

– Я такой гость? – наигранно удивился Павел Артемьевич.

– Не обижайтесь, товарищ инспектор, скорее такой случай, – улыбнулась Любовь Георгиевна. – Так все же, чем я могу вам помочь?

– Меня интересует, сколько весят украденные полотна? Точнее, – видя непонимание на лице Любови Георгиевны, уточнил свой вопрос Павел Артемьевич: – нас интересует, могли ли быть картины загружены в легковую машину?

– Да, они бы вполне могли уместиться на заднем сиденье. А что, вы уже вышли на след грабителей? – с надеждой спросила Любовь Георгиевна.

– Нет, но, будьте уверены, в ближайшее время это непременно случится, – решительно заверил ее старший инспектор, поднимаясь.

8 ноября 1972 года, Ленинград

– Господи, это ты? С ума сошла так врываться? Я думал, начальство обо мне, грешном, вспомнило, – нервно соскакивая со стола, упрекнул сестру Олег Георгиевич. – Каким ветром?

Младший брат Любови Георгиевны Пичугиной был невысоким, худощавым шатеном, кроме отчества общего у брата с сестрой ничего не было.

Люба всегда была отличницей, общественницей, гордостью родителей, окончила музыкальную школу, университет, имела разряд по плаванию. Она составила хорошую партию, родила двоих детей и не создавала хлопот родителям.

Олег был другим. Раздолбай и школьный заводила. Душа любой компании. С трудом окончил институт Лесгафта, и то только благодаря тренеру и своим успехам в беге с барьерами. Отец, понимая, что само чадо карьеру не сделает, пристроил его в городской спорткомитет на непыльную должность. Где Олег и прозябал уже четвертый год подряд.

– Олег, ты знаешь, что у нас произошло? – подходя к столу, строго тоном прокурора спросила Любовь Георгиевна.