Он задрал подбородок и поджал губы.
– Ага, я думал, што ты их просмотришь. Прольешь, типа, немного света на ситуацию, пока солиситора нету.
Стефани медлила, пытаясь разобраться, что он на самом деле просит ее сделать. Он не был чересчур занят, чтобы отправиться в городской совет, потому что в доме № 82 по Эджхилл-роуд не было ремонта. Этому месту не уделяли внимания годами. Драч и его кузен не делали ничего, только пялились на закрытые двери, курили травку, проводили в дом клиентов и шныряли как хорьки, так что дело было не во времени. А в чем же?
– Вот этот сверху, да? Где красное. Он самый серьезный, кажись. Я видел суммы, ага. Итоговые, типа. Только они неправильные. Не может такого быть.
Она взяла коричневый конверт и вытащила письмо. По краю бумаги шла красная рамка. Стефани быстро его прочитала. Адресатом был мистер Беннет. Она вспомнила, что видела это имя раньше.
– Беннет?
– Не обращай внимания. Деловой партнер. Мы на него кое-што переписали, когда на юг ездили. Не беспокойся. Што там пишут?
В письме говорилось, что за воду не платили уже год. И тут ее сковала неловкость; Стефани взглянула на лицо Драча: на хмурые брови, большие глаза, полные непонимания, в то время как он пытался изобразить на лице серьезную озабоченность, как будто рассматривался какой-то важный вопрос национальной экономики. Он не мог прочесть бумагу. Он был неграмотным. А это значило, что и Фергал тоже, иначе письма прочел бы он.
– Вы задолжали триста фунтов за воду.
– Три сотни! За воду? Да они смеются, што ли? Кто ее поставляет, «Эвиан»
[7]?
– Они предлагают план выплаты прямым дебетованием.
– В жопу. Я все оплачиваю наличкой. Это грабеж средь бела дня, но три сотни для меня – тьфу. Пусть забирают и валят нахер. А тут чего?
Задолженность по газу и электричеству приближалась к тысяче фунтов. Когда Стефани сказала Драчу, что это и правда была верная сумма, основанная на тарифе, и заплатить ее нужно было немедленно, он стал таким же белым, как потолок над его кудрявой головой.
– А это што? – тон его был теперь не таким напористым, и Стефани испытала первую в его присутствии вспышку удовольствия с тех пор, как въехала сюда.
– Это от коллекторского агентства.
– А? Сраные приставы!
– Да, потому что, как я только что говорила, вы не платили за газ и электричество уже три квартала. В письме говорится, что они приедут изымать счетчик. Его отправили две недели назад. Вам нужно позвонить по этому номеру, чтобы договорится об оплате, иначе они могут прибыть сюда в любой момент.
И тогда его прорвало:
– Говорил я ему, да! Говорил, штобы он обо всем позаботился, пока нас нету. А эта манда ничего не сделала. Он по всем счетам задолжал!
– Кто? Беннет?
Драч запрокинул голову.
– Ага. Но ты о нем не беспокойся. – Он сказал это с усмешкой на лице, словно оглашал Беннету, кем бы тот ни был, смертный приговор. – И вот эти еще пару дней как прибыли.
Они прибыли девять месяцев назад. Предупреждения от городского совета о жалобах соседей на неухоженность садов спереди и позади дома. Когда она пересказала это Драчу, тот заявил:
– Да пошли они на хуй. Может, я попозже заскочу переброситься с ними парой слов.
Последние пять писем также были от совета и все до одного угрожали мистеру Беннету еще одним коллекторским агентством за неуплату муниципального налога. Он уже год как задолжал двенадцать сотен фунтов и должен был выплатить их немедленно.
Драч пялился в пол между ног. Тихо, обращаясь к себе, а может, и к ней тоже, он пробормотал:
– Доверься человеку хоть в чем. Хоть в мелочи. И тебя надуют.
Эта показушная жалость к себе заставила Стефани стиснуть кулаки.
– Так дай мне денег, и я пойду и все оплачу. Только залог верни вперед.
Он медленно поднял голову. На бескровном лице под крашеными черными волосами был прищуренный оскал, от которого у нее заледенел костный мозг.
– Тоже хочешь свой фунт мяса, а? Кажись, всем сегодня чего-то надо.
Ее телефон сигналом оповестил о текстовом сообщении. Стефани взглянула на экран, больше из нежелания смотреть на чудовищное лицо Драча, чем из интереса, от кого оно. Но Драч напрягся и устремил взгляд на мобильник в ее руке, выпучив глаза в надежде – или из уверенности в своем праве – узнать, кто ей пишет.
Сообщение было от Райана.
«ПРИЕДУ ЗАВТРА ПЕРЕД НОЧНОЙ СМЕНОЙ. ЗВОНИЛА БЕККА. НЕ МОГУ ПУСТИТЬ ТЕБЯ К СЕБЕ, ПРОСТИ. НАДЕЮСЬ, ТЫ ПОНИМАЕШЬ. НО ПРИВЕЗУ ДЕНЬГИ ДЛЯ ЗАЛОГА, НИКОМУ НЕ ГОВОРИ. ЕСЛИ ДОЙДЕТ ДО МОЕЙ ДЕВУШКИ, БУДЕТ ПЛОХО. ЭДЖХИЛЛ, 82, ТАК?»
Сердце Стефани подскочило. Она чуть не расплакалась.
Она провела быстрые подсчеты. Если сегодня Драч вернет ей залог, а завтра Райан одолжит еще сто пятьдесят фунтов, получится триста десять. Добавить к этому те сто двадцать, что она получила за работу, и она сможет найти и снять в Бирмингеме другую комнату на четыре недели. И все равно переночевать сегодня и завтра в дешевой гостинице, а в среду – в хостеле. Так у нее будет время найти новое жилье. Ей не нужно будет унижаться и молить Вэл пустить ее обратно. У Стефани закружилась голова от облегчения, которое можно было назвать эйфорией.
Драч поднял подбородок, на лице его теперь читалась смесь непонимания и звериной подозрительности.
– Агентство по трудоустройству. Кажется, работу нашли, – поспешно сказала Стефани.
«СПАСИБО. ПОЕДУ В ОТЕЛЬ. ТУТ СЛИШКОМ НЕСПОКОЙНО. ОПАСНО. ПЕРЕЗВОНЮ ПОЗЖЕ. ОБНИМАЮ».
Она отправила сообщение.
– Погоди. Погоди, да? У нас соглашение. Сначала с этими делами разберись. Скажи своему агентству, чтобы валило в ебеня. Ты занята.
Стефани посмотрела на Драча, а тот сделал с лицом то же, что делал Фергал: выпятил его вперед, вызывая, провоцируя на отказ, несогласие, возражение, неподчинение.
– Дай сюда. Я сам напишу. – Он потянулся за ее мобильником. – Сейчас им придет сообщение, што ты занята.
Стефани прижала телефон к груди. Ее шок и недоверие заставили его замереть; он отдернул руку и отряхнулся, словно разглаживал морщинки на дорогом костюме. Он был отчаявшимся человеком, близким к тому, чтобы зайти слишком далеко, прежде чем он получит от нее то, что хочет, и ему нужно было успокоиться.
Драч снова сел.
– Так вот. Што мы сделаем, типа, это дадим им немножко. Чуточку там, чуточку здесь. План выплаты, как ты говорила, ага? Штобы не лезли к нам, типа. И письма напишем, ага? Ты в колледже училась. Сможешь как-нибудь объяснить ситуацию, што нас не было. Дом был пустой, типа. И платить было некому. Все такое. Я вообще ничего не должен платить, раз дом пустой стоял.