Мосты в бессмертие - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Беспалова cтр.№ 59

– Не скучала обо мне, моя ягодка? – он заговорил на немецком языке. Значит, помнил об Александре Фоминичне, значит, не хотел, чтобы та поняла.

Гаша не шевелилась, раздумывая над ответом. Ерш для мытья колб со стуком ударился о чугунное днище мойки. Она закрутила кран. Вода перестала шуметь, и она услышала его дыхание и тишину на больничном дворе. О матери, затихшей в своем углу, она и думать забыла.

– Скучала, – Гаша наконец нашлась с ответом.

– Не лги мне! – ласково попросил он. – Ты по-прежнему нужна мне, очень нужна. Просто я света белого не вижу за работой. И ничего, ну ровным счетом ничего не удается!

По двору пропылила полуторка. В ее крашенном в зеленый цвет кузове раскачивалась высокая стопка новых сосновых ящиков. Дежурный эсэсман распахнул ворота.

– Видишь? Мои больные умирают, а под Ростовом идут бои. Тяжелые для русских. Зибель обещал мне новых… новый материал для испытаний. Придется ехать в Ростов…

Отто умолк, словно ожидая от нее каких-то слов, и она решилась:

– Новым материалом будут пленные? – Гаша знала – Александра Фоминична могла понимать только отдельные слова. Дочь всеми силами надеялась, что общий смысл их разговора останется за пределами понимания ее матери.

– Я безгранично доверяю тебе и всей твоей семье, – словно угадав ее мысли, проговорил Отто. – И прошу поехать со мной в Ростов. Мне понадобится надежный человек, владеющий местным наречием…

– Местным наречием… – повторила Александра Фоминична по-русски и закрыла лицо руками. – О, Боже!

– Что с твоей мамой? – Отто улыбнулся и наконец выпустил Гашу из объятий.

– Das ist richtig, es nicht wert! Sie war schon heiß… Ihr Berry… ^[53] – Гаша узнала резкую, отрывистую речь Авроры и обернулась.

Та стояла в дверях препараторской. На ней было открытое, белое в незабудках платье. Яркие каштановые волосы за зиму отросли и ниспадали на грудь пышными локонами. Туфельки на высоких тонких каблуках делали ее длинные ноги еще стройнее, в руках она держала неразлучную «Лейку». Но Гаша не видела ничего, не слышала гневных слов невесты Отто, произносимых ею на венгерском языке. Она смотрела на грудь Авроры. Там, над отделанным изящным, голубым кружевом вырезом платья, в обрамлении рубинов и аметистов, темнел древний лик Богоматери – их фамильная драгоценность… Гаше не пришлось делать над собой усилие. Божественная покровительница их семьи помогла ей, лишив на время дара речи.

Гаша плохо запомнила последовавший за появлением Авроры скандал. Невеста Отто что-то отрывисто кричала, топала ногами так, словно желала пронзить насквозь дощатый пол острыми каблуками. Отто поначалу смеялся, потом принялся ласково уговаривать ее, старался заключить в объятия, как-то вытеснить из препараторской. Но она размахивала волосами, словно дикая кобылица гривой, хищно скалила жемчужные зубы и кричала. Сильно кричала, долго. Дело кончилось звонкой пощечиной. Каштановая грива Авроры взметнулась в последний раз, на смуглой щеке расцвело багровое пятно. Отто наконец удалось заключить невесту в объятия. Гаша слышала, как он называет ее по-венгерски «сочной», «своей», «ягодкой».

Вечером на двор Петрованов явился кривоногий мадьяр Фекет. Ординарец доктора Куна принес написанную рукой Отто подробную инструкцию на немецком языке. Гаше предписывалось завести картотеку по установленной форме и готовиться к командировке.

– Значит, Ростов-на-Дону пал… – тихо проговорил дед Серафим. Старая Иулиания тихо перекрестилась за печью.

* * *

Гаша не спеша собирала вещи в старый, сохранившийся от киевской жизни фанерный чемодан. Смена белья, подаренное доброй Клавдией сатиновое платье в светлую клетку, удобные, на шнурках ботинки. Ранним утром по холодку за ней придет машина. Та самая трофейная полуторка, что возит дрова и гробы на кладбище. Их ждет пыльная, долгая и опасная дорога в Ростов-на-Дону. А обратно в свежевыкрашенном зеленом кузове они повезут раненых советских солдат. Пленных – материал для экспериментов Отто…

– Я видела ту женщину, – Александра Фоминична заговорила внезапно.

– Которую, мама?

– Не притворяйся, ты знаешь, о ком я…

– Фройляйн Аврору?

– Да. Невесту нашего благодетеля. Ты хорошо ее рассмотрела?

– Мама!

– Или ты, читая молитвы, не подняла глаз от своих чашек? Или ты обезумела от радости при виде своего благодетеля? Оттаяла после долгой разлуки?

– Мама!

– А я ее рассмотрела…

Александра Фоминична приблизилась. Гашино сердечко дрогнуло от радости. Шаг матери снова сделался прежним, как в детстве, легким, энергичным. Ожидая ее прихода, Гаша всегда и неизменно узнавала мать по звуку шагов. Дочь была уверена в том, что даже среди плотной толпы, топающей, шаркающей, долбящей каблуками всех фасонов, она сумеет расслышать ни с чем не сравнимый перестук каблучков своей матери. И ей, дочери, нет никакого дела до войны, до уродливых, тяжелых ботинок, в которые сейчас обута ее мать. Здесь, в степи, в чужом доме, она слышит легкую поступь своего навек утраченного детства.

– Она носит на своем теле образок твоей прабабки. Богородицу. Ты видела? – Александра Фоминична всхлипнула.

Гаша молчала. Она отложила в сторону нож и недочищенную картофелину.

– Наверное, Женя мертва. Иначе каким образом эта женщина могла заполучить образок?

– Зачем, мама…

– Только спросить, узнать, как и когда она встретилась с Женей. Пусть только скажет и тогда, пожалуй, может оставить образок себе.

– Мы в их власти, мама.

– Я хочу узнать о судьбе своей дочери, я имею право…

– Мы бесправны, мама…

Но Александру Фоминичну было не унять. Она уже схватила Гашу за руку, она вытягивала шею, силясь заглянуть в дочерние глаза.

– Спроси у него, – шептала она. – Через него узнай! Ведь вы же… близки? Я сама видела…

Слезы хлынули внезапно. Они потоком покатились по щекам Гаши, и лицо сразу сделалось мокрым. Слезы затекали за широкий ворот старой Серафимовой рубахи. Руки и все ее исхудавшее тело разом сделались тяжелыми, и Гаша привалилась к материнскому плечу.

– Давай уж будем считать, что она мертва, мама… Давай! Так будет легче, наверное…

– Не волнуйтесь, женщины, – послышалось из-за печки. – Я убью ее. Я верну образок Гаше. Я убью их всех. Бабка Юлка благословила меня. Вот так!..

Голосок Леночки пресекся.

– Я с сестрой, – мрачно заявила Олька. – Я тоже хочу!

– Не волнуйся, дочь, – Александра Фоминична схватила Гашу за плечи. – Я спеленаю их обеих. Они до скончания фашистских времен не выйдут из дома. Аминь.