Айдарский острог - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Щепетов cтр.№ 65

— Жрите, падлы! — послышалось сверху. — Жалко, срать неохота, а то б мы вам погуще сготовили, гы-гы-гы!

Судя по виду и запаху, в бадье было варево из рыбьих голов и кишок. В том числе (или в основном?) тухлых. О том, что продукт подвергался термической обработке, говорило наличие сверху мёртвых опарышей — эти личинки мух в холодной воде могут жить довольно долго.

Он поставил бадью на пол в центре сарая. Немногие «ходячие» потянулись к ней. Те, кто могли, ели руками, а «бульон» пили через край. При этом «дети разных народов» почему-то не ссорились друг с другом. Кирилл от «еды» отказался и вышел на улицу.

Над головой был бескрайний простор неба. Вдали рябила поверхность протоки. Спасаясь от комаров, охранники накидали в костёр мокрого ягеля. Дым не помогал, и они матерно ругали начальство, а также свою злую судьбу на этой проклятой Богом земле.

«Ну, Кирюха, будь честным перед самим собой: ты же понял, что это такое? — спросил сам себя учёный. И сам же ответил: — Да, конечно...

Это — оспа.

По латыни — вариола.

Причём та форма, при которой смертельный исход почти неминуем.

На Руси она называлась „чёрный мор“.

Заразна? Ещё как — с больным даже дышать одним воздухом опасно!

А лекарство есть? Ну, вакцина вроде... Какая к чёрту вакцина?! Где её тут взять?!! О Господи...»

В общем, получалось, что охранник прав: отсюда только одна дорога — в гости к Богу. У Кирилла возникла, конечно, шальная мысль сбежать и перезаразить население острога. Никакой критики идея не выдержала — зараза немедленно перекинется на «иноземцев» и пойдёт гулять по тундре. Население в ней редкое, но друг с другом оно общается и, при этом никаких санитарных норм не соблюдает. «А Петруцкий-то не дурак оказался! Или, может быть, здесь есть какой-то медик — больных с явными симптомами изолировали. Правда, в остроге могут оказаться люди, у которых симптомы ещё не заметны... Или, скажем, родственники могут скрывать таких больных, чтобы они не оказались вот в этой морилке. С другой стороны, что здесь делают таучины, у которых нет видимых симптомов? Только бы Луноликая не заразилась...»

* * *

Делать Кириллу оказалось совершенно нечего. Ну, разве что попытаться при помощи палки расчистить участок земли на открытом воздухе, чтобы можно было сидеть и лежать. К вечеру мысли о болезни буквально изнурили его — даже стало казаться, что поднимается температура. Он попытался переключиться на что-нибудь другое — просто, чтобы дать отдых нервам. А в трудных ситуациях ему всегда думалось об одном — о Луноликой.

Только на сей раз мысли о «жене» оказались такими болезненными, что учёный застонал в голос. Перед его мысленным взором во всех подробностях встала сцена встречи его любимой женщины и злейшего врага: «Как они смотрели друг на друга... Точнее, как ОНА на него смотрела! Нет, не надо обманываться: мне не показалось. Это было! И было тем, что называют „моментом истины”! Она не притворялась, она была естественна. Между прочим, в той — другой — жизни на меня дважды так смотрели девушки. Первый раз нас сразу развела судьба, а второй случай имел продолжение — чуть жениться не пришлось... В общем, ВОТ ТАК женщины влюбляются. Но почему, с какой стати?! Ведь он же по донок, на котором клейма негде ставить!! Да, подонок... но в мундире! Но при власти! Да ОН ЖЕ ЕЙ ПРОСТО БОГОМ ПОКАЗАЛСЯ, бли-ин...»

Как назло, в памяти учёного нашлось достаточно инструментов для самоистязания. В тот недолгий период, когда Кирилл пытался приобщиться к курению, он регулярно посещал институтскую курилку — комнатушку на втором этаже, где имелись урна, несколько стульев и мощная вентиляция, которая всё время ломалась. Это был своеобразный клуб, в котором общались учёные разных специальностей. Наиболее ярким оратором считался Александр Иванович — высокий худой дядька, настолько сутулый, что казался горбатым. Рассуждал он обычно о женской сущности, причём присутствие особ противоположного пола его только возбуждало. Почему-то его инсинуации возражений учёных слушательниц не вызывали — во всяком случае бурных. Тексты выступлений бесконечно варьировались, но суть, застревавшая в памяти, была примерно такая.

«...В основе поведения людей лежат инстинктивные программы. Они достались нам от далёких человеческих и дочеловеческих предков. Их приказы, их повеления разумом не осознаются, а кажутся чем-то само собой разумеющемся. В мужских и женских программах много общего, особенно в тех, которые оформились за последние тысячи лет человеческой истории. А вот самые древние — базовые — комплексы инстинктов различаются радикально.

Программа самца направлена на взаимодействие с окружающей средой — природой и другими особями. Она предусматривает добывание благ (пищи), обладание максимально возможным количеством самок и участие в иерархической борьбе.

Программа самки иная. Представление о том, что она включает главным образом воспроизводство и заботу о потомстве, является заблуждением. На самом деле женская программа проще — она ориентирует особь в первую очередь на получение благ, положительных эмоций для себя лично. Причём, в идеале эти блага надо не добыть самой, а получить от самца — подаренный банан гораздо вкуснее, чем сорванный самостоятельно.

Многообразие женских жизненных стратегий бесконечно. Общим и неизменным является лишь „поощрительное спаривание“ — главный инструмент влияния на самцов, основной способ получения благ и удовольствий. Половой акт запускает у мужчины инстинктивную программу заботы, желание что-нибудь дать партнёрше. Отсюда все-временный и все-местный повышенный интерес женщин к своей внешности, прямо-таки патологическое стремление к сохранению сексуальной привлекательности.

И руководительница крупной компании, и дворничиха в глубине души мечтают встретить сказочного принца (Ивана-царевича), который всё даст и ничего не потребует взамен — разве что немного „любви" в охотку. Женский романтизм довольно скучен: алые паруса в повести Грина всего лишь знак богатства владельца судна, равно как и „миллион алых роз“ в песне Пугачёвой...

Одним из проявлений инстинктивной программы является неосознанное (или вполне осознанное) стремление женщины отдаться „элитному“ самцу. Не родилась ещё та бетонщица, которая откажется переспать с олигархом! Власть и богатство с лихвой окупают любые недостатки — и брюхо до колен, и лысину во всю голову. Когда „олигархов“ не хватает, популярностью у самок пользуются и „бедные“ самцы, однако свой дефект им приходится компенсировать умом, внешностью или сексуальной неутомимостью. Впрочем, прямой конкуренции с „богатыми“ они обычно не выдерживают. Понятия добра и зла, вреда или пользы тут теряют значение: когда говорят инстинкты, женский разум молчит. Это — фундамент, остальное — хрупкая надстройка культуры и воспитания...»

В глубине души Кирилл, конечно, считал себя неизмеримо выше какого-то там средневекового офицерика. Тем более что этого Петруцкого явно сослали сюда за какие-то грехи. При этом не менее ясной была для учёного и пропасть, которая разделяет их здесь и сейчас: кем является, где находится перспективный учёный Кирилл и где этот несчастный капитан?!