– Это правда – про убийство шерифа?
– Правда, – сказал Джек.
Леон не сводил глаз с Джонни.
– Ты его убил?
– Нет.
– Почему убегаешь?
– Кто сказал, что я убегаю?
– Но ты же здесь, разве нет? Копы тебя ищут.
Джонни, едва заметно улыбаясь, облокотился о стол.
– Ни один из живущих копов не сможет найти меня в этом болоте. И даже тысяча копов за тысячу лет. Даже ты не сможешь меня найти.
– В тебе говорит гордыня.
– Может быть.
– Что насчет тебя? – спросил Леон у Кри. – Тебе сколько? Восемнадцать? Зачем ты ввязалась в эту ерунду?
Она пожала плечами, и он перевел взгляд на Джека.
– Я туда, куда и Джонни.
Леон рассматривал лицо Джонни. Это был единственный городской парень, единственное белое лицо, которое ему нравилось.
– Хотите, я вывезу вас отсюда? – спросил он.
– Куда мы направимся?
– К моей бабушке, – ответил Леон. – Она тебя знает. Знает Кри. Кроме того, ни один коп к ней не пойдет.
– Это точно? – спросил Джек.
– Черт, да. – Леон встал и добавил: – Даже шериф не беспокоил Вердину.
* * *
Джонни не отрывал глаз от Кри, когда они втроем забирались в ржавый, заляпанный грязью кузов пикапа. Леон велел им опуститься на дно и натянул брезент.
– Не поднимайтесь и ведите себя тихо, – сказал он. – Здесь недалеко, но помощник Грейсон не единственный коп на проселочных дорогах.
– Кажется, это уже слишком, – отозвался Джек.
– И все же у меня нет причин вам врать.
Он заправил брезент вдоль бортов, прижал края кусками шлакоблока. Под брезентом было сине и тускло, пахло бензином и старой смазкой. Кри свернулась на боку под окошком кабины. Она следила за лицом Джонни и не выдавала эмоций. С другим бы это сработало, но Джонни был настороже и точно знал две вещи: что в Кри побеждает гнев и что на самом деле у Леона имеются причины врать. Мысли Леона были словно затянуты облаком, но когда он думал, что за ним не наблюдают, в этом облаке появлялся просвет. Однако Джонни следил за ним даже тогда, когда стоял спиной, даже с закрытыми глазами. Из-под брезента он видел Леона насквозь.
Грузовичок перевалил через мост.
Ложь Леона растревожила Джонни.
– Откуда ты знаешь Вердину? – спросила Кри.
– Она про все знает, – сказал Джонни. – Я ее разыскал.
– Что она знает?
– Историю твоей семьи.
– Это не твое дело.
– И историю моей тоже. – Джонни заметил, как в ее лице шевельнулась неприязнь. Если б эмоции выражались цветом, то лицо Кри стало бы черно-багровым, с прожилками красного. – Расскажи мне про Айну, – попросил он.
– Пошел ты.
Она отвернулась, но Джонни угадал в ней внутреннюю борьбу.
Вспышка оранжевого, подумал он.
Костер в ночи.
* * *
Леон ехал медленно. За пикапом поднималась пыль, жаловались старые рессоры, по днищу щелкал гравий. Вердина занималась вещами, в которых он видел мало смысла. Он потакал старухе, потому что из родни у него в мире осталась только она и потому что Вердина была более-менее безвредная. Следи за болотом, твердила она. Следи за Джонни Мерримоном. Он и не ожидал встретиться с Джонни Мерримоном. Это было просто имя, а сам Джонни – просто парень.
Леон повел правым плечом, ощутив швы на том месте, куда рикошетом угодила пуля. Порвав грудную мышцу, она отскочила от ребра. Даже сейчас он не понимал, зачем они сунулись в тот крысятник в городе, похожем на крысоловку.
Шесть лет.
Столько тянулась их странная дружба. Джонни был белый. Его приемный отец служил копом. А Леона всегда возмущали порядки в белом обществе. Вердина постоянно растравляла его, раздувала пламя.
Смотри, что есть у них.
Смотри, что есть у нас.
Неприятно смотреть правде в глаза, но в сердце у этой женщины зияла дыра, которая за сто лет жизни так ничем и не заполнилась. Такая маленькая, она всегда была голодная.
Приведи его ко мне, твердила она.
При первой возможности.
Леон посмотрел на брезент в зеркало заднего вида. На прошлое Рождество Джонни подарил ему пару перчаток из кожи оленя, которые сшил сам. А перед этим – чехол для ружья. А еще раньше – кабана; мало того, что полностью освежеванного, так еще притащил его с холмов на своих плечах. Леон почти пятьдесят лет охотился в глухих лесах и знал, как тяжело нести две сотни фунтов мяса по пересеченной местности. Это кровь, пот и по-настоящему трудная работа. Чего старухе надо от такого человека? Леон вел машину и ворочал в голове этот вопрос. «Она сумасшедшая, – решил он. – Просто сумасшедшая старуха».
Но он думал и про ее голод тоже.
Свернув на повороте, грузовик пересек речушку, затем поднялся по берегу. Вердина была на крыльце – стояла, наблюдала.
Будто знала, что они приедут.
Будто ждала.
Глава 37
Первый репортер прибыл в девять минут девятого. Том Ли узнал об этом от парнишки-новичка, специально оставленного у дороги с приказом не допускать появления посторонних на месте преступления.
– Капитан Ли? Э… Можно вас?
Ли с несчастным видом включил микрофон.
– Что там у тебя, Макгриви?
– Э, сэр… У меня здесь репортер.
– Что?
– Да, сэр. Э… Элли Пинкертон.
Ли попытался вспомнить Элли Пинкертон. Около сорока. Среди избирателей округа Рейвен пользуется умеренной известностью. Небольшой глубокий прикус. Голос чуть более пронзительный, чем требуется для серьезных новостей.
– Она сейчас может меня слышать?
– Да, но…
– Отойди в сторонку, сынок. Я подожду. – Ждать не хотелось, хотелось пнуть что-нибудь посильнее. Наконец Макгриви снова подал голос, и Ли тут же сменил тон. – Какого дьявола репортер делает на месте преступления?
– Сэр, я…
– Что ей известно?
– Не знаю.
– Что сказала? Так, подожди… Дай мне номер своего сотового. По открытому каналу мы об этом говорить не будем. – Макгриви продиктовал свой номер, и Ли тут же набрал его. – Что ей известно о месте преступления?
– Слышала о телах. Знает о пещере…
– Будь оно проклято.
– Сэр, с ней оператор и целая команда. Они меня снимают!
– Так, ладно… Слушай. – Ли обвел взглядом командный центр. – Прямо сейчас высылаю к тебе двоих. Держите репортеров на дороге. Чтобы дальше никто не проник.