Пьяная утка - читать онлайн книгу. Автор: Галина Милоградская cтр.№ 66

Он даже называл меня теперь всегда вот так, холодно: «Джен», не «Дженни».

— Хватит, Том. Я ухожу. — Я опустилась на кровать, спокойно глядя на него. Не хотелось ни истерик, ни слез, ни мелодрам. Я чувствовала себя пустой. — Мы оба устали от этого. Хватит.

— Почему ты так решила? — Он облокотился о дверной косяк, сложив руки на груди. Опять закрываясь. Даже сейчас.

— Ты хочешь сказать, что это не так? — Я горько усмехнулась, поднимая руки и снимая ожерелье с шеи. Облегченно вздохнула, повела головой — оно было тяжелым. — Знаю, я сама все испортила. Я слишком тебя люблю. Теперь я понимаю, что значит это выражение — слишком сильно любить. Так нельзя.

Том молчал, не сводя пристального взгляда. И это было хорошо. Попробуй он сейчас возражать, спорить, было бы тяжелее. Гораздо тяжелее.

— Я забыла обо всем. О дочке, о работе, о друзьях. Я думала, что так и должно быть, что это правильно. Но ведь это не так. — Улыбка вышла жалкой. — Ты стал для меня всем, и мне стало казаться, что ты должен принадлежать только мне. Это болезнь, Том. Эта ревность, злость, сумасшедшая страсть…

Я глубоко вздохнула, провела руками по волосам, собираясь с мыслями.

— Это — болезнь. И лечить ее можно только одним способом. Ты согласен?

И тут он сделал то, чего я меньше всего от него ожидала. Выпрямился, кладя руки в карманы брюк и процедил:

— Я тебя не держу.

Потом развернулся и ушел. Вот так и заканчиваются сказки.

Дверь захлопнулась с оглушительным стуком, заставив вздрогнуть. Несколько минут я просто сидела, глядя прямо перед собой, пытаясь найти внутри хоть какие-то чувства. Но их не было. Там было пусто, словно кто-то накинул на плечи плотное одеяло безразличия, укрывая с головой. Только комок, застрявший в горле, разросся до таких размеров, что все сложнее было глотать. Пора собираться.

Ничего не хочу здесь оставлять. И никогда больше не хочу сюда возвращаться. Заставив себя подняться, я подошла к гардеробу, распахнула двери, тяжело вздохнув: когда только успела натащить сюда столько вещей?! На пол летели платья, майки, джинсы, штаны и нижнее белье из комода. Меня охватило какое-то болезненное, лихорадочное возбуждение. Желание уйти отсюда как можно скорее заставляло без разбора швырять одежду в чемодан, не заботясь о том, чтобы аккуратно все упаковать. Отчего-то стало страшно. Страшно, что сейчас он вернется, и все начнется сначала, по кругу: примирение, натужные попытки делать вид, что все хорошо, чувство, что живешь в доме с незнакомцем, которому с каждым днем становится все противнее видеть тебя рядом…

Место в чемодане закончилось, и я схватила сумку, пихая туда остатки вещей, смахивая духи и косметику, бросая бижутерию и украшения. Покончив с вещами, оглянулась, тяжело вздыхая — чуть не забыла про обувь. Пришлось бежать на кухню, вытаскивая мешки для мусора, сбрасывая туда коробки, злясь, когда из-за острых углов рвался полиэтилен.

Думать о том, что произошло, о том, почему так получилось, о том, как жить дальше, я себе не позволяла. Бежать домой, закрыться, спрятаться ото всех. А потом можно отдышаться. Подумать. Понять, можно ли было что-то изменить. Он не хотел меня слышать. Я не хотела видеть. Все просто — люди расстаются. Иногда именно так — молча, с багажом невысказанных обвинений за спиной.

"Ты как раз в себе ничего не держала!» — ехидно промелькнуло в голове. — Гребаный аристократ! Все в себе, ни слова упрека, благородство и понятливость!"

"Часто пьешь! Много куришь! Не доверяешь! Слишком ревнива!" — Я фыркнула, дергая молнию на сумке. Это не причина, Том. Мы оба знаем, что это — не причина. Я тебе не подходила. Не вписывалась в твой круг так, как тебе бы этого хотелось.

Сейчас хотелось во всем винить его. Сейчас хотелось заставить себя его ненавидеть, чтобы было легче. Чтобы даже мысль о том, чтобы дождаться его и умолять о прощении, не возникала в голове. Еще будет время заняться рефлексией. Еще успею обвинить себя во всем, зная, что это правда. Но сейчас надо было держаться за злость, всеми силами держаться, чтобы уйти.

Не помню, когда я успела вызвать такси. Где-то в перерыве между забрасыванием в пакеты сумок и борьбой с шарфами, вылезающими из чемодана. Телефонный звонок заставил подпрыгнуть и уставиться на аппарат, как на паука. С трудом пришло понимание, что это, скорее всего, консьерж. И что такси уже ждет.

— Мне надо помочь с вещами, — ответила я, дождавшись, пока услужливый голос замолчит. Стащила все вещи в холл, не оборачиваясь, не позволяя себе задержаться хотя бы коротким взглядом. В дверь постучали. Я поправила манто, приготовленное для вечера, жалея, что уже уложила куртку.

— Прекрасно выглядите, мэм, — сказал молодой человек, окидывая внимательным взглядом собранные в кучу вещи. Вот у кого надо бы поучиться самообладанию — ни один мускул не дрогнул на его лице. Я рассеянно кивнула, криво улыбнувшись, только сейчас понимая, что так и не сняла дорогущее алое платье. Да, в Базилдоне мой внешний вид наверняка произвел бы фурор. Если бы было, кому на меня смотреть. Подхватив чемодан и сумку, консьерж посмотрел на меня.

— Я вынесу остальное, мэм. Идите к машине и ни о чем не беспокойтесь.

— Спасибо. — Я кивнула, кладя ключи на тумбочку. — Закроете потом дверь, а ключ передайте мистеру Хиддлстону.

Скорее всего, мне показалось, но в его взгляде мелькнуло сочувствие. Почему нет? Очередная претендентка на трон бежит с позором из дворца. Гордо вскинув подбородок, я прошла через холл, выходя через распахнутые швейцаром двери. Устроившись на заднем сидении, дождалась, пока не уложат последние вещи. Вздохнула коротко, не удержавшись, бросая последний взгляд на дом. Темные окна равнодушно смотрели, и я невольно поежилась под теплым мехом — на миг показалось, что меня обдало волной холода. Машина тронулась, и больше я не оборачивалась.

Таксист помог с вещами, и вскоре машина, мелькнув красными огнями, скрылась из глаз. Отвернувшись, я закрыла дверь, не спеша снимать манто. В нетопленном доме было невероятно холодно. Отшвырнув ногой вывалившиеся из пакета коробки с обувью, я включила котел, а потом пошла наверх.

В спальне зажегся свет, заливая все мягким, теплым светом. Я невольно выдохнула, с удивлением глядя на облачко пара, вырвавшееся изо рта. Горячей воды тоже нет, надо ждать, пока нагреется. Завтра. Все завтра. Аккуратно сняв платье, я повесила его на стул, натянула видавшие виды домашние штаны, две пары носков, майку и кофту. Выдернула из прически шпильки, роняя на пол. И нырнула в ледяную кровать, с головой накрываясь одеялом. Казалось, что не смогу сомкнуть глаз до утра, но через несколько минут уже крепко спала.

Следующие два дня не оставили в памяти ничего. Я спала, вставала в туалет, и снова ложилась спать. Или просто лежала под одеялом, бездумно глядя на закрытые окна, на покрытую пылью мебель, и слушала тишину. За окнами было шумно: соседи готовились к Рождеству, хлопали дверьми автомобилей, шуршали привезенными из супермаркета пакетами. Где-то там жизнь стремительно неслась вперед, кружа в хороводе предпраздничной суеты. То и дело долетали взрывы смеха, оклики, вопросы о том, кто и где проведет выходные…