— Барб, постой, погоди…
Уняв дыхание, виновато пояснил:
— …иначе я сейчас опозорюсь, как мальчишка. Мне нужно чуть остыть.
— Остывай, — милостиво согласилась она, извернувшись под ним и вроде бы не замечая, что пояс развязался, и полы пеньюара разошлись, выставив на обозрение и роскошные груди, и трепетный живот с ямочкой пупка, и бесстыдные трусики, чьё присутствие, пожалуй, заводило больше, чем их отсутствие. — Только на тебе уже камзол трещит по швам. Кри-ис… ты что, оборачиваешься? В ту форму, боевую?
— Не камзол, а штаны… Как ты смогла её тогда увидеть, кстати?
— А-а, это мой маленький секрет, и сейчас я не хочу тратить на него время. Как увидимся наяву, так и расскажу, а то вдруг нас сейчас кто-то разбудит… Крис, постой, покка ты остываешь — я спрошу: это ведь ты мне снился давно, лет пять назад, а?
— Барб… кажется, да. Но как такое могло быть?
— Тео сказала — у тебя есть какая-то из её драгоценностей или безделушек-талисманов. Ты мог часто любоваться на эту штучку, или держать при себе. А мне ведь тоже кое-что её досталось по наследству. Вещи с одной божественной магией могли услышать друг друга через миры и свести нас вместе ещё тогда.
Герцог поразился настолько, что сел на кровати. Охлопал карманы.
— Я точно дурак.
Извлёк из кармана с детскими башмачками то, что до сих пор мешалось, твердо прижимаясь к бедру.
— Венчальное кольцо матери. Оно, по легенде, пришло в наш род из рук самой Белой Богини. И твоё колье, в шкатулке, или, может, портальное кольцо… Вот и протянулась ниточка. Я тогда тосковал по Диане… ты знаешь о ней? И часто глядел на материнское кольцо, жалея, что не успел её спасти…
Бережно взяв Варю за руку, он надел на неё фамильную реликвию.
— Не хочу больше терять. Может, это и суеверие, но мне спокойней, когда оно на тебе.
Настоящая Женщина сверкнула глазами.
— Ты делаешь это лишь ради своего спокойствия?
Герцога не обмануло её напускное равнодушие. Он вытянулся рядом на простынях, взглянул в рассерженные серые глаза:
— Просто я тебя…
— Ну?
Он прикрыл веки, набираясь храбрости. Вот Барлоговы веники… Ну почему простейшие слова иногда просто не идут с языка?
— Да. Я тебя лю… Люблю. Вот.
Опрокинув его на спину, Варвара сама закрыла ему рот поцелуем.
Кажется, это всё-таки был её сон… Ну и пусть.
…И всё бы хорошо но только ощущение времени в иллюзорном мире оставалось прежним, и через несколько часов упоительных любовных игр каждый из них подумал, что ещё немного — и там, в мире настоящем, наступит утро, и неминуемо кто-то из них проснётся первым, оставив другого в одиночестве, а сказка опять закончится…
— Пора, — прошептала Варвара и поцеловала любимого в губы. — Давай, уходи первым. Мне там Эрих запустил на ночь целую дополнительную программу обучения по всему, что должна знать настоящая герцогиня — танцы-шманцы всякие, придворный этикет, геральдика и история родов, даже основы дипломатии, представляешь? Грозился, что с утра устроит экзамен. Надо успеть хоть немного прослушать.
Крис уткнулся в её пышную грудь, помотал головой:
— Не хочу.
Но вспомнил, что и у него теперь появились дела, и немаловажные, которыми нужно заняться немедленно, едва проснувшись. Буркнул с неохотой:
— Ладно уж…
Пошарил взглядом, разыскивая штаны и камзол, и едва не рассмеялся: зачем ему одеваться, если проснётся он всё равно в пижаме? Как всё же человеком владеют условности!
— Милый… — мечтательно вздохнула за его спиной Барб. — Ну почему ты так и не обернулся? Мне ужасно хотелось тебя в той форме, в боевой…
Он фыркнул.
— Шалунья моя, мы ещё успеем набаловаться. Но только ты будешь разочарована этой формой. Давай я покажусь тебе просто змеемагом, тоже впечатляет, а толку в два раза больше.
Она обиженно надула губы.
Крис засмеялся.
— Милая, не забывай, что боевая ипостась предназначена для схватки. А то, что ты хотела бы проверить в деле, в ней почти отсутствует: прячется в паху. Ибо всем врагам известно, где у мальчиков самые болезненные места, туда они и бьют в первую очередь. Вот мы и приспособились… Испробуй лучше мою обычную форму, с хвостом.
Настоящая Женщина округлила глаза.
— А… там у тебя… с этим — как?
Лукаво усмехнувшись, он потянулся к её ушку и что-то прошептал.
В потрясении Варя раскрыла рот, но какое-то время не могла выдавить из себя ни слова.
— Не может быть! Крис! Ты шутишь?
— А вот и нет. Проверь на досуге в своей компьютерной энциклопедии: даже в природе у большинства самцов змей это в порядке вещей. — Он хмыкнул. — Даю тебе время привыкнуть к этой мысли, а потом мы подумаем, как нам приспособиться.
И, хохоча во всё горло, шельмец этакий, чмокнул её в щёку — и исчез. Надо думать, проснулся.
А ошеломлённая Варвара погладила свежий поцелуй и неуверенно ухмыльнулась.
Ну…
Это всё-таки не две головы. С ними, конечно, пришлось бы поломать голову… Фу, какой неуклюжий каламбур получился! А вот с кое-чем иным в двойном экземпляре она как-нибудь справится.
Хихикая, накрылась одеялом с головой и прикрыла глаза. Ничего, скоро настанет её очередь преподносить сюрпризы. Крис ещё не знает, что его детишки родятся с крылышками. Тео так и сказала — это будут первые крылатые змеемаги за всю историю Илларии!
…Но зачем он ей сообщил про свою пикантную особенность именно сейчас! Какой уж тут теперь этикет и танцы-шманцы, и основы дипломатии!
Глава 29
Едва продрав глаза, Кристофер первым делом схватился за пижамный карман. И с превеликим облегчением кроме четырёх пушистых вязаных комочков ничего там не обнаружил.
Возликовал. Но на всякий случай свесился с кровати, обшарил взглядом пол… Даже перетряхнул постель — чтобы убедиться: кольцо не выпало случайно и никуда не закатилось.
Потёр с удовольствием грудь, невольно поморщился от боли — и тотчас расплылся в улыбке, обнаружив свежие следы от коготков своей Женщины. Казалось бы, вот оно, свидетельство ночных безумств, но всё же, всё же… Для того, чтобы окончательно убедиться в реальности свидания, оставался последний вид проверки. Самый надёжный.
Он набрал на переговорнике нужную комбинацию.
— Эрих, это я.
— Что случилось? — немедленно отозвался главный безопасник, словно бы и не спал. Никаких тебе «мальчик мой» или «Крис»: если племянник обращается по имени — дело нешуточное. — Нужна помощь?
— Да. Конкретно твоя. Ты ведь сейчас в поезде? Взгляни на Барб.