Закат империи - читать онлайн книгу. Автор: Олег Суворов cтр.№ 6

Но однажды, когда Боэций в очередной раз явился в храм, к своему удивлению, он застал двери открытыми. Недоумевая, он вошёл внутрь и удивился ещё больше: в храме юная женщина, держа перед собой свиток, приятным и нежным голосом читала нараспев какие-то греческие стихи. Впрочем, Боэций сразу узнал в них любовные элегии Сафо.

Он осторожно приблизился, и женщина, оторвавшись от свитка, испуганно вскинула на него ярко-голубые глаза. Прошло свыше двадцати лет, но он всё ещё помнил то мгновенное волнение, которое содрогнуло его юношеское сердце от одного только взгляда этой удивительной женщины. У неё было нежное, милое лицо совсем юной девочки, хотя под её греческим платьем угадывались развитые формы вполне зрелой женщины. Но этот по-детски нежный в своей непосредственности взгляд, кудрявые чёрные волосы, удивлённо полуоткрытые губы не давали Боэцию почувствовать себя моложе этой женщины. А её милая взбалмошность, которая потом обернулась таким роковым образом!..

— Кто ты? — негромко спросил, скорее даже прошептал он.

— Элпис... — вибрирующим от волнения шёпотом произнесла она, роняя на пол свиток.

Так произошло его знакомство со своей первой любовью — тридцатилетней сицилийской поэтессой Элпис. Боэций никогда ничего не узнал ни о её прошлом, ни о её настоящем. Где она жила в Риме и чем занималась, кроме сочинения своих религиозных гимнов? — на все эти вопросы она лишь кокетливо потряхивала пышными волосами и соблазнительно смеялась. Но зато каждый день она появлялась в храме Кастора и Поллукса, и они часами разговаривали о поэзии и Боге. Его настолько поражали её странные, полубезумные, мистические суждения, что он порой был готов считать её сумасшедшей, хотя это нисколько не мешало его горячей юношеской влюблённости, которую она не только не отвергала, но...

Проворно спуская к ногам своё старенькое платье и оставаясь совсем нагой, Элпис умело обнажала его стройное и сильное тело, лаская при этом невероятно дразнящими и возбуждающими поцелуями, от которых он сначала буквально цепенел, а потом принимался дрожать, как в лихорадке. Они опускались на сброшенные одежды, и он неумело и неуклюже тыкался влажными губами в её пленительные своей упругой тяжестью груди, порываясь как можно быстрее оказаться между горячими смуглыми бёдрами, чтобы проникнуть туда, что казалось ему центром вселенной. Но она своими опытными, невероятно нежными прикосновениями заставляла его полностью подчиняться её воле, благодарно следуя во всём желаниям своей страстной учительницы. О, это обжигающее дыхание и тишина, которую только обостряет слабое потрескивание факела! О, эта медлительность, позволяющая не захлёбываться, а упоительно смаковать каждый поцелуй и каждую ласку, изощряясь в утончённой любовной игре до тех пор, пока не происходил взрыв бешеного животного содрогания, сопровождающийся взаимными всхлипываниями и стонами... А потом, когда, казалось, весь мир полностью растворялся в неистовых, задыхающихся вздохах, наступали полное опустошение и нега, упоительная нега любви, после которой хочется говорить шёпотом и думать о чём-то великом вроде вечной любви, бессмертия души или поэзии...

За стенами храма шёл 500 год от рождества Христова, кипели страсти Вечного города, византийский флот опустошал побережья Апулии и Калабрии, а император Теодорих, заняв со своими войсками Прованс, выдавал свою сестру замуж за короля вандалов Тразамунда.

Однажды Боэций вместе с приёмным отцом Симмахом прогуливался по Капитолию, неподалёку от театра Марцелла. Симмах давно заметил странное состояние воспитанника, однако не досаждал ему никакими расспросами. Когда они проходили мимо портика Октавия, внимание обоих привлекла странная сцена. Невысокая, в одной тунике, женщина с обнажённой грудью — Боэций с ужасом и болью мгновенно узнал Элпис, — стоя между колоннами портика, читала стихи столпившимся внизу зевакам, поощрявшим её нестройным рёвом и откровенно непристойными восклицаниями. Речь её была быстрой, движения беспорядочными, лицо раскраснелось. Вдруг от толпы отделился какой-то пьяный ремесленник, поднялся к поэтессе и повелительно схватил её за руку. Боэций и Симмах находились слишком далеко и потому не могли слышать, что говорил он, а что кричала толпа. Видно было, что Элпис отчаянно вырывалась, а ремесленник то хватал её грязными руками за грудь, то тянул вниз, подстёгиваемый неистовым рёвом зрителей.

Боэций, обезумев от гнева, бросился бежать к портику, расталкивая на ходу прохожих. Когда он пробился поближе, ремесленнику уже удалось стащить Элпис на нижние ступени здания, и теперь он, сам нетвёрдо стоя на ногах, пытался поднять на руки отчаянно отбивающуюся и плачущую женщину.

— Не брыкайся так, шлюха, я сумею тебе заплатить, — обращаясь не столько к ней, сколько к толпе, бормотал он.

— Оставь её! — повелительно приказал Боэций срывающимся от волнения голосом.

— А ты кто такой? — рявкнула в ответ чесночно-зловонная пасть ремесленника, обрамленная кустистой рыжей бородой.

— Оставь её, мерзавец!

Ремесленник вдруг отпустил Элпис, тут же осевшую на землю, и с неожиданной ловкостью нанёс Боэцию сильный удар в лицо. Зажатый толпой, тот не успел увернуться и упал, обливаясь кровью, хлынувшей из рассечённой брови. Прежде чем он, пошатываясь, успел встать на ноги, подоспел Симмах в сопровождении двух могучих рабов. Толпа, увидев пурпурную тогу сенатора, послушно расступилась; рабы Симмаха принялись колотить ремесленника, а тот отчаянно кричал и ругался. Боэций, оглушённый ударом, склонясь над своей возлюбленной, старался поднять её с земли и прикрыть её наготу сорванным с себя плащом.

— Элпис, Элпис! — растерянно повторял он, пытаясь уловить хоть малейшую искру понимания в её безумном взоре. — Это же я, почему ты меня не узнаешь?

Какими странными были её затуманенные синие глаза, как отчаянно извивалась она в его нежных объятиях! На мгновение он выпустил её, чтобы стереть с лица кровь, и Элпис, почувствовав свободу, внезапно скинула его плащ и бросилась бежать прочь.

— Остановись! — простонал он и хотел было пуститься следом, как вдруг ощутил на своём плече твёрдую руку Симмаха. Боэций дико взглянул на него мутными от крови и слёз глазами, хотел что-то сказать и неожиданно потерял сознание.

Сколько раз после этого он приходил в храм, надеясь застать там свою странную возлюбленную! Сколько раз вздрагивал он при малейшем шорохе крыс, слыша в нём лёгкие звуки её шагов! Но Элпис так больше и не появилась. Через месяц один из домашних рабов передал ему вощёную табличку, которую, по его словам, оставил для Боэция какой-то бродяга.

С одного взгляда он узнал скользящий по воску почерк Элпис, но, как ни старался, не мог понять смысл этого прощального стихотворения:

Кроме воспоминаний, это стихотворение было единственным, что осталось ему от его первой возлюбленной. А через два года он женился на Рустициане, которая родила ему двух сыновей.